Греко-католичество и Православная Церковь на Зап. Украине
Додано: 20 грудня 2008, 20:32
Московский Патриархат.
Казанская Духовная Семинария.
Дипломное сочинение по Истории Русской Православной Церкви
Диакон Димитрий Цыплаков
Греко-католичество и Православная Церковь на Западной Украине
в историческом аспекте и на современном этапе
Оглавление
Введение
Глава 1. Роль унии в оценке православных и греко - католических авторов (обзор литературы)
1.1. Взгляд на унию со стороны православных исследователей
1.2. Взгляд на унию со стороны греко - католиков
Глава 2. Предпосылки и история заключения Брестской унии
2.1. Положение Православной церкви после разделения на Московскую и Киево-Литовскую митрополии
2.2. Протестантский период
2.3. Католическая контрреформация
2.4. Православие в Западной Руси
2.5. Конфликт между епископами и мирянами
2.6. Западнорусские епископы и Рим
2.7. Брестский собор 1596 г. и провозглашение унии
Глава 3. Положение греко-католической и Православной церквей после заключения унии до Львовского собора 1946г.
3.1. Под влиянием Речи Посполитой
3.2. Под властью Австро - Венгрии
3.3. Период Польской республики
3.4. В составе СССР в предвоенный период
3.5. Великая Отечественная война и Львовский собор 1946 г.
Глава 4. Украинская греко - католическая церковь на современном этапе
(1987 - 2005 гг.)
4.1. Выход УГКЦ из подполья
4.2. Современная структура и иерархия УГКЦ
4.3. Основные направления деятельности УГКЦ
4.3.1 Роль Ватикана и планы создания униатского патриархата
4.3.2 УГКЦ и государственная власть Украины в современной политической ситуации
4.3.3 Реакция РПЦ и Поместных Православных церквей на действия и планы униатов
Заключение
Список литературы
Введение
Наряду с общечеловеческими и рыночными ценностями, Запад активно предлагает собственное религиозное видение мира, выдавая его за единственно верный ориентир на пути в цивилизованное общество. Одним из наиболее деятельных участников этого процесса, помимо всевозможных течений и сект "новой эры", является римский католицизм, так или иначе стремящийся привести мировое христианство к единству ватиканской церковности. В условиях роста секуляризации общества в традиционно католических странах основные усилия римского престола, тем не менее, направлены отнюдь не на собственную паству. Обращение в католичество все новых стран и народов - идея-фикс нынешнего Ватикана, окончательно уверовавшего и в папскую догматическую непогрешимость, а следовательно - в безнадежное заблуждение остального мира. Неудивительно, что такая идеологическая установка толкает католический Рим на проповедь не только среди африканских язычников, но и среди вполне христианских народов - в частности в Украине. При этом едва ли, будучи беспристрастным наблюдателем, можно провести четкую границу, отделяющую политические амбиции Ватикана и западной цивилизации от богословского стремления католицизма к единению с православными братьями[36].
Католический фактор неоднократно играл негативную роль в истории России. Вспомним, что сама идеология украинского и белорусского сепаратизма является плодом цивилизационно- культурной экспансии католицизма.
Феномен воинствующей русофобии на Украине, экспортером которого является Галиция, невозможно понять, не разобравшись в феномене униатства [45].
Разделение единой Русской Православной Церкви на две митрополии - Московскую и Киево-Литовскую, которое окончательно совершилось в 1458 г., стало событием колоссального значения, которое на все последующие времена определило судьбу Православия в западных землях Руси. Не будет преувеличением утверждать: не будь этого разделения, не было бы и Брестской унии и всех последующих, вплоть до нынешних дней нестроений в церковной жизни Западной Руси, вызванных новой попыткой католицизма водвориться в этом регионе и продолжить свое продвижение на Восток [30].
Под давлением Речи Посполитой в 1596 г. киевским православным митрополитом Михаилом Рогозой и еще 4 епископами было подписано соглашение о подчинении Западнорусской митрополии Ватикану. Оно предусматривало признание догматики католицизма, но сохраняло за западнорусскими подписантами право на сохранение православной обрядности. Православный народ Западной Руси отверг униатов как предателей. Но и традиционный католицизм не принял их, считая «недокатоликами», требуя полной ассимиляции. Таким образом, униатизм стал буфером между православно-русским и польско-католическим культурно-цивилизованными типами.
Именно греко-католический феномен (ни русский, ни поляк – а «самостийник», «украинец») стал в основе украинской идентичности, украинской идеи. Греко-католическая церковь (УГКЦ) стала основой и политического украинства. В этом процессе огромную роль сыграл львовский греко-католический митрополит Андрей Шептицкий, лично финансировавший сепаратистские организации и гуманитарную деятельность общества им. Шевченко и деятелей типа М. Грушевского. Именно финансовая и политическая мощь Ватикана позволила из микроскопических групп интеллигентов-романтиков создать в XX веке мощное идейное украинское движение. Однако до 1946 года униаты воспринимались как оккупанты и насильники (достаточно вспомнить австрийский геноцид 1882 – 1914 гг., когда было уничтожено более 60 тыс. православных русофилов и сочувствующих им галичан. Следует отметить, что до 20-х годов XX века большинство жителей Галичины тяготело к православию и русофильству, однако ослабленный австрийским террором, а затем антиправославной политикой Польши в 20-е годы, москвофильский лагерь был добит большевиками). После насильственного подавления Советской властью греко-католической церкви униатство и украинство обрели мученический ореол и, соответственно, «нравственные дивиденды». В этой связи необходимо отметить, что УГКЦ активно сотрудничала с Гитлером, и поэтому, частично действия победившей стороны – СССР следует рассматривать в контексте Нюренбергского процесса над национал-социализмом. Кроме того, несмотря на нынешнюю пропаганду, значительная часть галичан во главе с известным богословом о. Гавриилом Костельником перешла в РПЦ добровольно.
Естественно, легализация Украинской греко-католической церкви в 80-е годы была неизбежной. Однако ситуацию, возникшую после печально известной встречи М.С. Горбачева с папой Иоанном Павлом Вторым, иначе как сдачей всех позиций назвать нельзя. Именно реванш униатства 1989-1990 гг. во многом предопределил нынешнюю общественно-политическую ситуацию на Украине, - государства, в котором на Русскую Православную церковь обрушиваются наиболее мощные удары [45]. В течение 1989-1991 гг. в Галиции были захвачены многие сотни православных храмов, в 1990-1997 гг. в этом регионе было более 600 "горячих точек", в настоящее время - около 350. Захваты производились ОМОНом совместно с униатскими активистами. Массовые избиения православных верующих стали нормой в эти годы, сотни людей покалечены, тысячи избиты. Следует отметить, что в случае государственной поддержки Русской Православной Церкви результаты противостояния могли бы быть иными - ведь десятки тысяч людей запирались в храмах во Львове, Самборе, Почаеве, делало рейды и московское духовенство. Тогда было возможно создать ситуацию затяжного противостояния, "запереть" воинствующее украинство в пределах Галичины, получить выигрыш во времени и не допустить полного отделения Украины. Однако Русская Православная Церковь осталась один на один с прекрасно подготовленным противником, имеющим и финансовую и политическую поддержку.
Русская Православная Церковь (РПЦ) является крупнейшей поместной Церковью мира и поэтому от ее судьбы зависит и судьба Православия в мире. Кроме того, она является единственной нерасчлененной структурой с центром в Москве на территории исторической России. И таким образом, от сохранения ее целостности зависит судьба нашей расчлененной страны и разделенного русского народа. Противники Православия и России прекрасно понимают роль РПЦ и прилагают колоссальные усилия для ее компрометации, расчленения, ослабления. Ареной самого важного фронта стали земли Западной Руси иначе говоря - Украины. Оппоненты России прекрасно осознают роль и значение Русской Православной Церкви. Так, известный европейский "кремленолог" Ален Безансон утверждает, что "международное коммунистическое движение сейчас ликвидировано, его в определенной степени заменила духовная сила - это государственная Российская Православная Церковь. Она сохранила мощное средство давления на то, что в России называют «ближним зарубежьем», т.е. на Украину, Беларусь и некоторую часть прибалтийских стран. Она позволяет влиять на православную дугу Европы, т.е. на Грецию, Румынию, Болгарию и Сербию". А киевский политолог Владимир Еленский констатирует -"Епископат и значительная часть клира Русской Православной Церкви постоянно подчеркивают противоестественность раздела СССР и являются одной из самых последовательных и влиятельных сил, отстаивающих реинтеграцию восточнославянских народов в единый государственный организм".
Важнейшей антироссийской политической акцией стал визит Иоанна-Павла Второго на Украину в 2001 году, когда понтифик собрал под своим крылом всех, кто делает Украину эпицентром антироссийских интриг. После визита папы греко-католики принимают решение о переносе своей резиденции в Киев, где на левом берегу начинается строительство огромного кафедрального униатского собора, который строится прямо напротив величайшей православной святыни - Киево-Печерской Лавры и прямо ей противопоставляется. После парламентских выборов 2002 года Виктор Ющенко делает огромный вклад в строительство униатского кафедрального собора. Летом 2002 года Синод украинских униатов был принят Леонидом Кучмой. После этой встречи появляется распоряжение президента Украины о том, что местные власти должны содействовать греко-католикам в создании своих региональных структур. Нынешний глава УГКЦ Любимир Гузар вынашивает планы создания униатского Патриархата. Таким образом, униаты стремятся стать государственной церковью на Украине, вопреки тому, что большинство ее граждан принадлежит к Украинской Православной Церкви Московского Патриархата [45].
Цивилизационный конфликт между униатской Галичиной и православной Малороссией, Новороссией, Таврией и Подкарпатской Русью незаслуженно недооценивается политиками и многими экспертами. Между тем, от исхода конфликта между западной и восточно-христианской цивилизациями, фронт которого пролег через Украину, во многом зависит как геополитическая ориентация этого государства, так и судьба восточно-славянского единства, одной из главных опор которого является Русская Православная Церковь.
Униатство ведь и сегодня объявляет себя единственной воинствующей "крестоносной" церковью "украинского возрождения" с целью сокрушить православие и прорусское мировоззрение украинцев, и «вонзить зажженный факел трезубца в алчную морду русского медведя» (из стихотворения 1992 года Дмитрия Корчинского). Отречение от общеправославной судьбы позволяет обосновывать историческую логику не только отдельного от России, но ориентированного стратегически и духовно на Запад развития Украины. Но разъединение триединого русского православного ядра, цивилизационный отрыв Киева от Москвы - есть поражение славянства в результате многовекового наступления латинства на Православие [28].
Таким образом, учитывая вышеизложенное, можно утверждать, что
актуальность настоящего исследования определяется фактами обострения противоречий между униатами и Православной церковью в западнорусских землях в переходные исторические периоды. Это в значительной мере приводило к искусственному уменьшению роли РПЦ и задевало интересы православного населения. В настоящий момент мы имеем очередной переходный этап, своеобразное «смутное время», связанное с «перестройкой», распадом СССР, сменой власти на Украине и явившееся фоном для легализации униатства с быстрой его экспансией и амбициозными планами. Своевременный анализ сложившейся ситуации необходим для защиты интересов православных, укрепления позиций РПЦ, усмирения амбиций западных регионов и, в какой-то степени сохранения единства Украинского государства, в чём представляется интересы и России, и Украины.
Научная новизна работы заключается в том, что:
1) несмотря на значительное количество работ, посвящённых оценке Брестской унии и её последствий, практически отсутствуют исследования по сопоставлению точки зрения на роль униатства православных и греко-католических авторов, особенно на современном этапе;
2) в доступной нам литературе нет многофакторного анализа взаимоотношений униатов и Русской Православной церкви в зависимости от действий Римо-католической церкви, политической ситуации на Украине, позиции РПЦ и т.д.;
3) не предпринималось попыток прогноза развития событий в перспективе сосуществования УГКЦ и РПЦ, которое будет определяться вышеперечисленными факторами, а также дальнейшей активизацией деятельности униатов: расширения канонической территории, переноса кафедры в Киев, попыток создания патриархата и стремления стать единственной государственной церковью на Украине.
Целью настоящей работы явилось исследование характера взаимоотношений униатства и Православия в различные исторические периоды, особенно на современном этапе (после легализации унии) с определением возможной перспективы развития событий в зависимости от факторов, влияющих на этот процесс.
Задачи:
1. Рассмотреть предпосылки и историю Брестской унии.
2. Охарактеризовать униатство в различные исторические периоды до Львовского собора 1946 г.
3. Проследить деятельность УГКЦ на современном этапе после легализации унии.
4. Сопоставить взгляд на роль унии православных и греко - католических исследователей.
5. Определить возможную историческую перспективу во взаимоотношениях РПЦ и УГКЦ и способы предотвращения униатской экспансии.
В качестве метода научного исследования явился анализ - синтез: отдельные исторические факты, их оценка различными авторами были рассмотрены, соотнесены и объединены по определённым темам и хронологическим этапам с прибавлением, где необходимо, комментариев. Это общепринятый метод церковной истории.
Дипломная работа имеет следующую структуру: введение, 4 главы, включая обзор литературы и заключение. Обзор литературы посвящён сопоставлению точек зрения на унию православных и греко-католических авторов. Вторая глава посвящена предпосылкам и истории заключения Брестской унии. В третей главе описано положение РПЦ и УГКЦ на Западной Украине после заключения унии в различные исторические периоды в составе государств, владевших данной территорией вплоть до ликвидации унии на Львовском соборе 1946 г. В четвёртой главе рассматривается деятельность и планы УГКЦ после выхода из подполья в 1987 г., роль при этом Ватикана, властей Украины и РПЦ. В заключении суммируются основные направления деятельности УГКЦ, обсуждается возможный прогноз развития событий и рассматриваются ответные действия Русской Православной церкви.
Глава 1. Роль унии в оценке православных и греко - католических авторов (обзор литературы)
1.1. Взгляд на унию со стороны православных исследователей
Проводя обзор работ православных авторов об униатстве, мы не будем подробно останавливаться на истории и последствиях принятия унии, поскольку этот анализ представлен в соответствующих разделах. Здесь мы дадим общую оценку деятельности греко-католиков с позиции Православия.
Большинство исследователей считают, что «уния» , несмотря на то что на латыни это слово означает «союз», «соединение», на деле представляет собой отнюдь не равноправное соединение Церквей, а полное подчинение той или иной поместной Православной Церкви Риму (также существуют и униатские церкви, образовавшиеся из древних дохалкидонских) на основе полного принятия примата папы и католической догматики. Входившие в унию с Римом оставляли за собой лишь древний обряд, хотя, как показал ход истории, со временем и он постепенно латинизировался. Очевидно, что с самого начала Ватикан смотрел на унию как на средство постепенного слияния униатов с римо-католиками, их полной ассимиляции, как обрядовой, так и догматической, с латинством, следовательно, уния — ступень на пути латинизации [31].
Если в Греции события XIII в. – уже далекая история, к тому же не имевшая продолжения в каких-либо вопиющих актах утеснения греков латинянами (да и память о четвертом крестовом походе не помешала греческой духовной интеллигенции после падения Константинополя в 1453 г. в массе своей устремиться в Италию, а вовсе не на единоверную Русь, что своей причиной имело прежде всего отсутствие комплекса этноцивилизационного превосходства западноевропейцев по отношению к грекам), то на Украине все обстояло существенно иначе. Противостояние унии здесь все еще кровоточащая история, дожившая до конца ХХ века, а само это противостояние было на протяжении всего времени отмечено резкими чертами не только религиозного, но и этносоциального противоборства. Отношение польских магнатов и шляхты, равно как и польского духовенства – а именно оно стало в Малороссии передовым отрядом Рима – к восточнославянскому населению, в особенности же к простонародью, мало чем отличалось от отношения рыцарей Тевтонского ордена к самим полякам. С той лишь разницей, что речь здесь шла еще и об иноверном «быдле», и потому сегодня не только от представителей УПЦ Московского Патриархата («москвофилов») можно услышать хрестоматийные строки Шевченко:
Ше як були ми казаками,
А унii не чуть було,
Отам – то весело жилось!...
Аж поки iменем Христа
Прийшли ксьондзи i запалили
Наш тихий рай. I розлили
Широко море сльоз i кровi,
А сирот iменем Христовим
Замордували, розп’яли... [27].
Эту многовековую боль православных христиан Украины исповедовал великий Кобзарь, стихи которого были прокляты и сожжены католическими монахами на Ватиканском холме. Кстати, Папа во время своего визита на Украину в своих выступлениях, цитируя поэта, стыдливо умолчал об этом [2].
Если объективно подойти к чаяниям епископов накануне Брестской унии, то следует, конечно, признать, что искали они не диалога любви, а своих земных выгод. К католичеству они захотели присоединиться, пытаясь сохранить под натиском поляков после Люблинской государственной унии, свое положение в Литовском государстве. В Католической церкви они хотели получить тот же статус, что и имели у Константинопольского Патриарха до появления братств - то есть фактической автокефалии.
Ориентация на этих епископов есть, на самом деле, пропаганда той безнравственности, которую они собой олицетворяли, ища безмятежного покоя на земле для удовлетворения своих страстей [41].
После принятия унии греко-католики разграбили и разорили всю Украину. Были захвачены едва ли не все монастыри, уничтожены или вывезены библиотеки, иконы, ценности. Погибли школы иконописи южной Руси, исчезла литература. Даже цитируемое папой поучение Великого Киевского князя Владимира Мономаха сохранилось лишь в единственном списке (копии) в монастыре Северо-Восточной Руси (в летописи монаха Лаврентия), куда униаты со своей специфической любовью к единению, слава Богу, не дошли. В 1651 году при тотальном разрушении Киева и его святынь Яном Радзивилом даже колокола сняли с храмов и вывезли из Украины. Везде, где появлялись униаты, оставались лишь кровь да пепел [2].
В конечном итоге проявилось и истинное отношение католиков к унии, которая изначально и мыслилась как переходная ступень на пути латинизации. Состоявшийся в 1720 г. Замойский Синод (Собор) униатских архиереев, на котором всем заправлял папский нунций архиепископ Гримальди, закрепил признание греко-католиками латинских догматов о чистилище, индульгенциях, первородном грехе, узаконил Тридентские постановления о каноне книг Св. Писания, ввел совершение литургии на опресноках, признал тайносовершительной формулой Евхаристии установительные слова Спасителя.
Размах латинских новаций в униатстве был столь велик, что уже к середине XVIII в. стараниями василиан в униатских храмах появляются открытые алтари с престолами римо-католического типа и даже органы. Проповеди читаются на латыни и польском, а храмы строятся без учета ориентации на восток. Духовенство облачается в одеяния латинского типа, вводится обычай брить бороды.
Безумная политика фанатиков католицизма привела в условиях общего кризиса польского государства к разделу страны между Пруссией, Австрией и Россией, вступившейся в годы правления Екатерины Великой за «диссидентов», как тогда именовали православное меньшинство Речи Посполитой.
Вхождение Западно-Русских земель в состав Российской империи предотвратило угрозу полной ассимиляции и латинизации униатов [31].
О том, что такое была уния, помнят и в «раскольнических» УПЦ Киевского Патриархата (т.е. у «филаретовцев»), и в УАПЦ (т.е. у «автокефалов»). Так, еще в 1996 году, в разгар религиозных противостояний на Западной Украине, об этом говорил епископ Мефодий, управляющий делами канцелярии Украинской Автокефальной Православной Церкви, знакомя корреспондента «Независимой газеты» с той мало известной даже и российским поборникам православия страницей украинской религиозной жизни, какую являет противостояние именно автокефалов и греко-католиков на Западной Украине. Сетуя на отсутствие поддержки со стороны Московского Патриархата, к которой УАПЦ обратилась в начале этого противостояния, епископ Мефодий поведал, что их, кого в Москве именуют раскольниками, униаты считают «агентами Москвы», борьба же вновь принимает формы самые жестокие: «Если берешь в руки исторические хроники XVI–XVII веков, книги, написанные кровью и слезами, и смотришь на сегодняшние методы католицизма, то это почти один к одному. Становится страшно – та же ложь, та же ненависть. На религиозной почве тут многие готовы просто уничтожать друг друга... Население на Западе разделилось. Насилие почти тотально. Недавно застрелили псаломщика, закололи вилами православного старосту. Многие запуганы больше, чем в советское время».
А в издаваемом УПЦ КП журнале «Православний вiсник» за год до прибытия Папы в Киев можно было прочесть интересную статью Михаила Рожко по истории православных церковных братств XVI–XVIII вв., где напоминалось, что этот новый тип братств родился в ответ именно на Люблинскую (1569) и Брестскую (1596 г.) унии. «...Первоочередной задачей их была защита святого украинского православия, над которым навис беспощадный смертоносный меч латинизации, полонизации украинского народа. Отсюда народились братства, основная деятельность которых была направлена на защиту родной Церкви и своего народа от западного оккупанта, который хорошо усвоил принципы времен Римской империи: если хотите уничтожить народ – убейте его язык, веру, культуру» [27].
Сегодня и католицизм, и униатство параллельно друг с другом начинают распространять свое влияние на исконные православные территории. Чтобы иметь представление о том, как они могут действовать, обратимся в относительно недалекое прошлое. В начале ХХ века главой УКГЦ стал митрополит Андрей Шептицкий. Он имел несколько высших образований: был доктором права, философии и богословия. Во время папского визита в Украину он был беатифицирован. Униаты любят называть его «апостолом церковного единства», что свидетельствует о главной направленности его деятельности. Правда, единство это понималось как подчинение православия Римскому первосвященнику. Шептицкий следовал иезуитскому девизу: "цель оправдывает средства". Начал он свою деятельность с диалога, поиска встреч, с писем к украинской интеллигенции и православным иерархам. В них он очень хитро пытается подвести своих собеседников к идее унии, приводя некоторые исторические факты и проч. Сохранилась его переписка с тогда еще Архиепископом Антонием Храповицким. Владыка Антоний дал достойный ответ. Он с тактом, но обличал униатского митрополита в том, что тот подтасовывает факты. Например, он говорит Шептицкому что тот не прав, и попросту говоря сознательно лжет, говоря, например, что ни один поместный и вообще любой другой собор Православной Церкви не осудил католичество как ересь. Владыка Антоний приводит несколько Соборов, с их датами и постановлениями. Известный своей резкостью и категоричностью в брошюрах против католичества и униатства, Храповицкий чрезвычайно тактичен в личной переписке с Шептицким.
На фоне мирного диалога с архиереями и интеллигенцией Шептицкий строил свои планы в которые не был посвящен даже Генеральный секретариат Ватикана. Шептицкий получил от папы власть на всей территории Российской империи без уведомления госсекретариата образовывать иерархические структуры. Насколько это все было тайно и серьезно гласит одна из резолюций Понтифика: «При обязательстве тайны, под страхом отлучения, снимаемого только Папой». И Шептицкий как заправский разведчик проникает в Россию по фальшивому паспорту и создает униатские епархии и экзархаты и т.п.
Во время 1-й Мировой войны Шептицкий пишет дружеские советы австрийскому императору о том, что делать для «споспешествования деятельности нашей армии и ожидаемого восстания украинцев». Это ли слова патриота своего народа?! Но главная цель в его рекомендациях – Православная Церковь. Шептицкий подло советует дословно следующее: необходимо будет «отделить как можно полнее Украинскую Церковь от Российской», «велико-российско-московские святые должны быть исключены из календаря и т.д.». Естественно это не могло быть без вмешательства властей. Методы того времени известны. Позднее планировалось уния, т.е. переход под омофор папы. Но Бог не судил этим планам осуществиться. Когда Российские войска заняли Галицию, эти планы стали известны. Император Николай ІІ был разгневан и своей рукой на докладной записке секретной службы о Шептицком собственноручно написал короткую резолюцию в два слова: «Какой мерзавец!».
Еще более беспринципным был следующий поступок Ватикана. По благословению папы, православным священнослужителям перешедшим в унию рекомендовалось держать это в тайне, оставаясь при этом официально в ПЦ. Где гарантии, что подобных попыток вербовки в рядах ПЦ не будет сейчас? Папское благословение есть. Во время Великой Отечественной войны Шептицкий благословил создание дивизии СС «Галичина». И действительно можно сказать, что приверженность греко-католичеству, как правило, означает приверженность определенной идеологии. На Львовском Соборе 1946 года УГКЦ была ликвидирована. В результате мести со стороны униатов претерпел мученическую кончину протопресвитер Г. Костельник, которому сейчас Высокопреосвященнейшим митрополитом Харьковским и Богодуховским Никодимом написана служба-проект и готовятся материалы для канонизации.
Еще один аспект. У униатов католическая экклезиология и сакраментология. Т.е. по их учению, рукоположенный в священный сан никогда не может его потерять. Поэтому, по их мировоззрению вполне возможны контакты католиков и униатов с такими раскольничьими формированиями как УПЦ КП и УАПЦ. Их объединение и переход под власть папы – вполне теоретически возможно и для униатов желанно.
Но основные силы в своей деятельности униатов все равно направлены в сторону канонического православия.
11 января 2002 г. папа Римский Иоанн Павел II утвердил учреждение “Донецко-Харьковского экзархата”, а позже и сеть епархий по всей России. Типично миссионерский прием – где начало развития церкви идет от иерархии, сверху. Т.е. где нужна миссионерская (в данном случае прозелитическая) деятельность, территориальное продвижение вперед, на Восток. Новообразованный Донецко-Харьковский экзархат будет возглавлять новорукоположенный епископ. Он, опять-таки, имеет хорошее образование, владеет русским, украинским, польским и французским языками. Занимал пост ректора Львовской Духовной семинарии, а потом и ректора Высшего духовного института Львовской провинции, был игуменом монастыря св. Альфонса во Львове.
Реакцией Православной Церкви на образование на ее территории Католических епархий стал разрыв диалога и всех отношений с Ватиканом. Митрополит Калининградский Кирилл, председатель ОВЦС МП, сказал, что неизвестно, сколько теперь нужно приложить усилий, чтобы эти отношения возобновились.
Униаты теперь позволяют себе не только беспринципно игнорировать мнение ПЦ, но и властей. Об образовании экзархата их поставили в известность уже постфактум.
Не секрет и то, что свой центр греко-католики хотят перенести из Львова – в Киев, и даже для этого строят все нужные здания.
Как говорилось выше, во время своего визита Понтифик цитировал национального поэта Т. Шевченко. Но никто не упомянул о том, что его стихи были когда-то публично сожжены на Ватиканском холме. Католицизм уже ничего не может сделать с Шевченко, может только процитировать. Тут Ватикан действовал по принципу: «Если не можешь одолеть соперника, обними его».В этом действе проглянуло истинное лицо папизма и то, за кого они нас считают. Это также показывает то, что по сути дела выражения типа «Церковь-сестра» всего лишь дипломатическая вывеска.
Таким образом, Греко-католическая церковь в Украине фактически реабилитирована: как во времена польско-литовского государства, все, что могли при помощи властей забрать - забрали, кого могли перевести в унию - уже перевели. Сегодня УГКЦ по количеству приходов в Украине уступает лишь УПЦ и является по этим показателям второй конфессией в стране. К сожалению, ничего, кроме обострения межконфессиональных отношений, восстановление УГКЦ не принесло. Захваты, конфронтация, провокации [3].
Для Православия все это создает угрозу того, что, несмотря на провозглашенную свободу совести, с православными просто перестанут считаться. В том восприятии, которое навязывается народу ревнителями унии, Православие характеризуют следующие черты: "ограниченность церковного сознания, конфессиональный триумфализм или самопревозношение, эгоизм, ксенофобия, этатизм (ориентация на зависимость от государства), атавистические претензии на исключительность в свидетельствовании истины", в общем - закрытый тип сознания в противоположность открытому [41].
Принцип разделения церкви и государства, которым "прогрессивное человечество" решительно открывает путь к "гуманитарным ценностям нового тысячелетия", на самом деле скрывает совсем иную реальность. С одной стороны, церковь все более утрачивает роль нравственного камертона общества, перестает быть значимым фактором социального развития, постепенно превращается в некое подобие "комбината обрядовых услуг". В то же время, подстраиваясь к потребностям "мира сего", церковь как клерикальный институт становится вполне удобным и эффективным инструментом в руках политиков, умело использующих внутренние конфессиональные противоречия для достижения собственных целей.
Как и во времена принятия унии, так и сегодня политические соображения главным образом определяют направление их борьбы против "московского" православия. Неслучайно, несмотря на полную победу католицизма в Галиции, униаты всеми силами стремятся распространить влияние римского престола по всей стране. Именно в этом они видят твердую гарантию необратимости разрыва Украины с Россией, и следовательно, гарантию сохранения собственной национальной безопасности - как они ее понимают.
Все это, быть может, и не стоило бы столь пристального внимания, если бы речь шла исключительно о религиозном и политическом самоопределении одного из относительно малочисленных народов Украины. Однако проблема заключается в том, что национальные стремления галичан удивительным образом совпадают с настойчивыми притязаниями западного мира на подчинение постсоветского пространства собственным геополитическим интересам. Основной целью западных миссионеров является не столько распространение собственных вероучений, сколько стремление изменить вектор национального самосознания украинского народа, как можно дальше оттолкнув его от православных истоков. Таким образом, нынешняя экспансия католицизма носит скорее политический и даже экономический, нежели конфессиональный характер [37].
Но попытки разрешить многовековые драмы, переложив их на опримитивленный язык конъюктурной политики, не могут не обернуться тщетой. Нет, не о том говорил митрополит Шептицкий на своем языке – мрачном и страстном языке униатства, исполненном энергии ненависти, но и не страшащемся обнажить самый глубокий, самый болезненный нерв проблемы: «Украинцы являются только орудием в руках Провидения, чтобы вырвать христианский Восток из клещей ереси, чтобы водворить его в лоно Апостольского Престола и включить в европейское сообщество [27].
1.2. Взгляд на унию со стороны греко - католиков
Защитники греко-католичества считают униатство не только естественным результатом соседства двух культур [23], но и даже своеобразным мостом между Востоком и Западом [5]. И, вполне естественно, их точка зрения на унию как в историческом аспекте, так и на современном этапе трактуется, мягко говоря, несколько иначе, чем православными авторами. Считается [5,23], что появление униатства было неизбежным, в том числе и для православных, т.к. последние воспринимали религию как государственно-национальное явление и слияние с господствующей в государстве (Речи Посполитой) конфессией не являлось изменой, а, напротив, было следованием православной идее тождества веры и страны.
Анализируя в целом представления греко-католиков на унию и современные отношения между РПЦ и УГКЦ [26], можно вкратце представить историю вопроса следующим образом:
После распада Киевской Руси на территории нынешних трех областей Западной Украины — Ивано-Франковской, Львовской и Тернопольской — сложилось Галицкое (затем Галицко-Волынское) княжество. Это было крупное и сильное государство, однако, в отличие от северных и восточных русских земель, независимость свою оно защитить не смогло и потому в XIV веке вошло в состав Великого княжества Литовского и Польши (затем, соответственно, Речи Посполитой). Поляки исповедовали католичество, и под их влиянием (и давлением) все находившиеся под покровительством Речи Посполитой православные архиереи объявили о признании власти папы римского. Это решение было закреплено Брестской унией 1596 года. Православные сохраняли свои традиции церковного богослужения (т. н. восточный обряд, или греко-католичество), но главой церкви считался папа римский. В течение почти двухсот лет униатство было господствующей религией на территории правобережной Украины и всей сегодняшней Белоруссии. К концу XVIII века Польша была поделена между Российской и Австрийской империями и Пруссией. Белоруссия досталась России полностью, а вот Украина — нет. Густонаселенные земли бывшего Галицкого княжества, к тому времени просто Галиции, в 1772 году отошли к Австрии. В 1808 году под покровительством австрийской короны была воссоздана Галицкая митрополия, наследницей которой и является Украинская греко-католическая церковь (УГКЦ) в ее сегодняшнем виде.
Пребывание в составе Австрийской (затем Австро-Венгерской) империи обособило галичан от других украинцев и сформировало особую галицкую ментальность. В отличие от остальных украинцев, которых в XVIII веке заставили вернуться в православие московского образца, галичане сохранили греко-католичество. Более того, греко-католическое духовенство стало выразителем интересов безграмотного и дискриминируемого австрийскими властями и польскими помещиками русского (так тогда называли нынешних украинцев) населения. Сплоченная, образованная, энергичная и влиятельная священническая корпорация УГКЦ разительно отличалась от вялых и зависимых от властей батюшек Российской православной церкви, окормлявших свою паству по другую сторону границы. Ситуация не изменилась и в 1920–1930-е годы, когда после окончания Первой мировой войны Галиция вернулась в состав возрожденной Польши. Наоборот, дискриминация этнических меньшинств в молодом государстве поспособствовала взлету национализма украинцев. Немалая ответственность за это лежала и на священниках, которые активно участвовали в организации движения самостийников и разработке его идеологии.
Оккупация советскими войсками западной Украины в 1939 году и особенно закрепление там советской власти после войны привели к массовым репрессиям в отношении УГКЦ. Десятки священников и тысячи верующих были арестованы и попали в ГУЛАГ. Власти поддержали инициативу одной из небольших групп внутри Церкви, стремившейся «оправославить» УГКЦ. На организованном властями шоу под названием «Львовский собор» 1946 года было принято решение о прекращении деятельности УГКЦ и о присоединении приходов церкви к Московской патриархии.
Перехват церковного управления в Российской православной церкви, совершенный с подачи властей обновленческим движением в начале 1920-х годов, в настоящее время считается членами РПЦ тягчайшим преступлением. Однако к группе, присоединившей УГКЦ к РПЦ (т. н. «группа о. Гавриила Костельника»), отношение совершенно иное — в настоящее время они признаются едва ли не святыми.
Решения собора, на котором не присутствовал ни один из епископов УГКЦ, проводили в жизнь сотрудники НКВД, затем МГБ. Часть священников, открыто не подчинившаяся решениям самозванцев, ушла по этапу в Сибирь, другие были вынуждены перейти на подпольное положение, третьи признали присланных с Восточной Украины и «проверенных» властями архиереев, однако службу отправляли по-прежнему. В середине 1950-х годов партизанское движение на Западной Украине было подавлено, и казалось, что установились мир и покой. Даже хрущевские нападки на Церковь сказались в этом крае меньше, чем в соседних регионах, где закрытие церквей на рубеже 1950–1960-х годов носило массовый характер.
Между тем это было скорее перемирие, носившее к тому же чисто внешний характер. Закончив семинарию, молодые священники возвращались в родные места (чужаков здесь не принимали вовсе) и проходили трехмесячную стажировку у опытных батюшек. После этого они совершали службу по-галицийски, исполняя привычные прихожанам обряды, существенно отличающиеся от принятых в РПЦ. Церковные власти закрывали на это глаза. Но конформистами были далеко не все. Наряду с ними существовали и криптокатолики (т. е. священники, считавшие себя членами УГКЦ), подпольные греко-католические епископы, священники и монастыри. В некоторых селах храмы были закрыты, но они не были разорены. Их просто запирали на ключ и поддерживали в идеальном состоянии (некоторые из них получали статус музеев). В любой момент их можно было открыть, и приехавший в село подпольный священник мог совершить ночью богослужение.
По данным Института истории Церкви (Львов), в середине 1980-х годов на Западной Украине (три области Галиции и Закарпатская область) действовало около 800 священников УГКЦ. Некоторых из них время от времени сажали, но принципиально от этого ситуация не менялась. Население Западной Украины в массе своей относилось к советской власти совсем не так, как «братья-украинцы» с другого берега Днепра. Те же передовые механизаторы и доярки, чинно сидевшие на партийных собраниях и с гордостью носившие ордена, хорошо представляли себе, у кого из односельчан хранятся ключи от закрытого храма, ходили на тайные службы, крестили детей у «правильных» священников и исправно платили десятину церковному старосте.
Уменьшение контроля государства в религиозной сфере в конце 1980-х годов привело к выходу УГКЦ из подполья. Религиозное возрождение шло рука об руку с освобождением национальным. Движение за самостоятельность Украины было теснейшим образом связано с УГКЦ. Активисты движения были одновременно членами Церкви, сидели с ее духовенством в одних и тех же лагерях. Поэтому вопрос о легализации УГКЦ был частью большого политического вопроса о власти — и на Украине в целом, и на Западной Украине в частности. Именно этим объясняется активное участие членов политических группировок в начавшемся осенью 1989 года процессе «передела» церковной собственности на Западной Украине.
17 сентября 1989 года, в день 50-летия ввода советских войск на территорию Западной Украины, во Львове состоялась 100-тысячная демонстрация в поддержку требований легализации УГКЦ [19]. Месяцем позже аналогичная демонстрация прошла в Ивано-Франковске, но в ней приняли участие, по некоторым оценкам, уже 300 тысяч человек. 29 октября 1989 года во Львове греко-католиками был захвачен первый храм — Преображенская церковь, а к концу года таковых стало около 370. После того как весной 1990 года «Рух», ведущая оппозиционная партия, победила на местных выборах на Западной Украине, греко-католики при поддержке новых властей получили уже сотни храмов.
Именно прошедший в Галиции в 1989–1992 годах процесс передела церковной собственности и дает в настоящее время Московской патриархии повод говорить «о ситуации на Западной Украине», «притеснении» там православных.
Под этими достаточно общими формулировками скрывается, в частности, недоумение и обида всей иерархии РПЦ от единственного тяжелого поражения, нанесенного ей за последние тридцать лет.
Говоря о произошедшем, многие церковные лица употребляют формулу «разгром епархий». Достаточно сказать, что если в 1990 году в Галиции насчитывалось около трех тысяч приходов Московской патриархии (20 процентов от тогдашнего общего количества приходов РПЦ) [11], то сейчас их менее 200. И то половина из них приходится на Кременецкий и Шумской районы Тернопольской области, исторически принадлежащие не Галиции, а Волыни. В Ивано-Франковской области осталось 15 приходов, подчиняющихся Московской патриархии, во Львовской — от 40 до 50, в галицийской части Тернопольщины — около 20. Во всех трех епархиях РПЦ лишилась зданий епархиальных управлений и кафедральных соборов.
При общем дефиците в РПЦ образованного духовенства в УГКЦ и другие конфессии перешли практически все служившие в Галиции священники, получившие образование в богословских учреждениях Московской патриархии. РПЦ лишилась неиссякаемого источника квалифицированных священнических кадров, которым Западная Украина была для нее с конца 1950-х годов. К тому же Галиция была одним из немногих регионов, сохранявших высокий уровень религиозной культуры, что подразумевало большие пожертвования на церковь. Для РПЦ, переживающей перманентный финансовый кризис, это было весьма существенно.
Однако на что и на кого в этой ситуации обижаться Московской патриархии? Для нее не были секретом ни существование УГКЦ, ни степень «добровольности», проявленной греко-католическими приходами, когда их в конце 1940-х годов присоединили к РПЦ. За сорок лет своего пребывания на Западной Украине РПЦ не построила ни одного храма — пользовалась чужим имуществом, не задумываясь, что у него могут обнаружиться хозяева. Только в 1989 году украинские епархии МП приняли от республиканских властей более 600 ранее закрытых храмов, многие из которых прежде принадлежали УГКЦ.
В сущности на Западной Украине проведена реституция, которую РПЦ сегодня так настойчиво требует осуществить в России. Весь процесс легализации УГКЦ прошел под настойчивые призывы РПЦ к властям покарать «националистов». Члены УГКЦ, сохранявшие в течение четырех десятилетий досоветскую епархиальную и приходскую структуру, в свою очередь, не понимали, что делают в их храмах «московские» священники и почему реабилитация священников и мирян не сопровождается возвращением им имущества.
УГКЦ, в которой до Второй мировой войны было 2630 приходов [20], в настоящее время насчитывает около 3300 [39]. При этом немногочисленные православные храмы, существовавшие в регионе до советской оккупации, полностью остались в распоряжении православных. Ни на красивейшую Свято-Георгиевскую церковь во Львове, построенную в 1916 году для русских военнопленных, а ныне епархиальную резиденцию Московской патриархии, ни на роскошную епархиальную резиденцию в Ужгороде, возведенную перед войной чешским правительством для епархиального архиерея, покушений со стороны прихожан и клириков УГКЦ не было.
Тем не менее Московский патриархат пока не собирается отказываться от мифа о притеснениях членов УПЦ МП на Западной Украине. Популярен он у ряда российских политиков.
Для его долгой жизни есть несколько причин. Начнем с того, что имеются люди, прямо заинтересованные в его существовании. Это двое-трое западноукраинских священников и один плодовитый московский публицист, уже десятилетие профессионально выступающие от имени гонимых униатами. Их «невинные» преувеличения давно могли быть разоблачены. Синоду достаточно сформировать и послать туда обычную инспекционную «тройку», но этого не делается. Почему? Может быть, потому что церковные иерархи заинтересованы в нагнетании страстей? Во-первых, это позволяет откладывать в дальний ящик реальный диалог с римско-католической церковью. Во-вторых, любые свои действия против католиков и греко-католиков можно оправдывать мифическими притеснениями православных в Галиции. В-третьих, миф компенсирует психологическую травму, нанесенную церковным иерархам: получается, прихожане и клир и не думали отпадать от Московской патриархии, это злобные униаты отбили у нее православный народ. В-четвертых, ссылаться на «жестокие репрессии» и «невозможность какой бы то ни было деятельности» удобно, чтобы оправдать церковные власти, ничего не делающие для поддержки общин УПЦ МП в Галиции. Галицийские священники жаловались, что ни один из постоянных членов Священного синода за прошедшее десятилетие не посетил их приходы. Даже руководительУПЦ МП митрополит Киевский Владимир (Сабодан) в своих нечастых вылазках в этот регион не заезжает дальше Почаевской лавры (то есть самой окраины Галиции). Что уже говорить о прямых финансовых вливаниях в эти приходы из небедного центра Церкви — Московской патриархии, об отсутствии программ по обучению священников из числа местных жителей, по подготовке миссионеров и учителей воскресных школ, которые могли бы работать в этом регионе, об издании газеты, нацеленной на верующих и потенциальных прихожан УПЦ МП в Галиции.
Московская патриархия в своих требованиях к Ватикану требует некой нормализации ситуации в Западной Украине. Что под этим имеется в виду — не очень понятно. Во всяком случае, если и существует список конкретных требований Московской патриархии, в прессу он не попадал.
Здесь стоит упомянуть и об отношениях УГКЦ с Ватиканом. Влияние католической церкви на УГКЦ сильно преувеличено. Да, греко-католики признают папу своим главой. Да, именно он утверждает епископов этой церкви. Но в остальном УГКЦ абсолютно самостоятельная структура. Более того, в течение столетий украинские греко-католики находились в серьезной оппозиции к католикам-полякам и даже враждовали с ними. Отголоски прежних противоречий отчетливо слышны и сейчас — в УГКЦ сильны позиции тех, кто считает, что проватиканская (одновременно прозападная) ориентация верхушки нынешней церкви является предательством интересов самостийной Украины. В этой связи отношения между греко-католиками и католиками в самой Украине достаточно прохладные (при том что в Галиции по-прежнему значительное количество католических приходов, специализирующихся в основном на обслуживании остатков польского населения этого региона). Если Ватикан не может добиться от УГКЦ полного прекращения антисемитской пропаганды (чем грешит некоторая часть клира и околоцерковных политиков), то что уж говорить об отношениях с православными, которые в отличие от евреев являются совсем не абстрактной проблемой.
Дополнительной и существенной проблемой являются отношения украинских религиозных общин с местными властями. Политическое влияние духовенства УГКЦ, столь весомое в довоенный период, кануло в лету. В роли выразителей национальных чаяний давно выступают политики и интеллектуалы. Отдавая должное значению УГКЦ в прошлом, они не слишком склонны считаться с ней в настоящем. Если в начале 1990-х годов местное руководство в Галиции делало публичные реверансы в стороны УГКЦ (включая финансовую поддержку), то сейчас ситуация принципиально иная. Конфессиональные пристрастия сотрудников аппарата власти стали менее открыты для широкой публики и более разнообразны. Поэтому надежды Московской патриархии на то, что, надавив на своих партнеров в религиозной сфере, ей удастся выбить что-то из областных светских властей (вернуть, дать, отсудить), представляются несколько наивным переносом российских реалий в сферу межгосударственных отношений.
Требования РПЦ к Ватикану о нормализации ситуации можно расценить как желание восстановить «статус-кво» января 1989 года. Понятно, что это нереально. Ни греко-католические, ни православные общины УПЦ КП и УАПЦ не отдадут УПЦ МП ни храмы, ни собственность. Не могут их заставить это сделать ни светские власти, ни их духовные руководители. И даже вдруг это бы случилось — то кем наполнить эти здания, кто там будет служить? У УПЦ МП нет в регионе ни прихожан, ни священников.
Есть ли реальные проблемы, с которыми сталкивается духовенство УПЦ МП, которые могли бы омрачить диалог двух великих конфессий? Земельный участок во Львове или пара обиженных в деревенских скандалах священников вряд ли могут считаться таковыми. Католики тоже могут кинуть на чашу весов и принадлежавшие им некогда в России, Украине и Белоруссии храмы, которые не возвращают, и священников, которых обижают местные православные и науськанные ими представители властей. Что же тогда имеется в виду под «нормализацией»? Единственное, что приходит на ум, это подразумеваемое, но не произносимое слово «компенсация». Выплата Ватиканом больших, очень больших денег за «утраченное имущество», вероятно, вполне могла бы смягчить Московскую патриархию. Может, и галицийским приходам УПЦ МП что-то достанется.
Итак, систематических или «массированных» нарушений прав православных верующих Украинской православной церкви Московского патриархата в Галиции нет — ни со стороны греко-католической иерархии и верующих, ни со стороны местных властей. Несколько инцидентов, случившихся за последние шесть-семь лет, не выходят за пределы статистической погрешности. Более того, в Галиции практически нет и самих верующих, принадлежащих УПЦ МП. Многочисленные общины последователей двух альтернативных православных церквей УПЦ КП и УАПЦ особых проблем с греко-католиками и местными властями не испытывают, к тому же их судьба Московскую патриархию не интересует. Римско-католическая церковь не имеет никакого реального влияния на ситуацию на Западной Украине, к тому же самой «ситуации», т. е. интересов Московской патриархии, в Галиции попросту нет.
Приведённая выше версия униатов на историю УГКЦ перекликается и с их оценкой значения унии, её настоящей деятельности, а также ответных действий РПЦ, которые некоторые авторы [22] называют «неновым средневековьем». Не принимают униаты и обвинений в прозелетизме. С их точки зрения [23], эти обвинении несостоятельны. Да, создание унии, как выразился Архиерейский собор Московского Патриархата в 1994 году, "было продиктовано, в первую очередь, прозелитическими целями". Дурно ли это само по себе? Разумеется, нет - считают униаты. Создание всей Церкви тоже "было продиктовано, в первую очередь, прозелитическими целями". Господь хочет, чтобы все спаслись, чтобы Благовестие достигло всех - и Церковь создана не для самоуслаждения, не для того, чтобы добавить что-либо к Божьей славе, не потому, что у Бога мало прославляющих Его служителей, а для блага тех, кто еще вне Церкви, для обращения их к Богу, для спасения их.
Обвинение в "искусственности" и "прозелитизме" тогда сильно, когда речь идет о насилии, о сознательном, отчаянном попрании человеческой свободы, об использовании царства кесаря даже тогда, когда кесарь явно против Царства Божия. Здесь, как всегда, обличения многое говорят об обличающем и только об обличающем. Униатов обличают в "искусственности" и "прозелитизме" именно те люди, структуры, конфессии, которые сами на протяжении столетий и в наши дни используют или мечтают использовать государство для далеко не нормального охранения и распространения собственной веры. Каждый видит в другом собственный грех: именно Московская Патриархия, как до революции - Святейший Синод - грешит желанием всех обратить к себе, искусственно ограничив для русского человека "выбор вер". Да, униатство было искусственным в первые годы своего существования. Но в прошлом веке, но в нашем веке - уния была естественным состоянием миллионов людей, а вот политика православных церковных властей, вместе со светским правительством запрещавщих унию - была насильственным, противоестественным прозелитизмом (к тому же, и по тому же, совершенно неудачным) [23].
В этом контексте интересным оказывается заявление главы УГКЦ Любомира Гузара [6] : «На смену монопольным попыткам решить проблему единой поместной Церкви в Украине в пользу какой-либо одной из конфессий должно прийти объединение усилий всей христианской общины. Цивилизованное решение судьбы Киевской Церкви может стать настоящей «лабораторией» экуменизма (Иоанн Павел ІІ), лишенного ультимативности и исполненного духа сотрудничества и партнерства. Гармоничные, инклюзивные формы объединения Киевской Церкви (например, в форме единого Патриархата – сквозном историческом воззрении украинцев еще с ХVІІ века) благодаря уникальной сопричастной открытости могли бы стать шансом для центров христианства организовать встречу, чтобы в конце концов найти новые экуменические модели взаимопонимания. В этом случае возможность такого взаимопонимания будет реализовываться не вопреки жизненно важным нуждам украинских Церквей, а по мере готовности Рима, Константинополя и Москвы к сопричастию с Киевом и по мере готовности Киева к сопричастию с ними».
Объединяющим центром, естественно, будет являться УГКЦ, пытающаяся в настоящий момент создать в Киеве Патриархат.
Л. Гузар не случайно цитировал папу Иоанна - Павла II. Отношение к нему униатов можно охарактеризовать следующей выдержкой [26]: «Скандал, начавшийся с протестов Московской патриархии против предполагаемого визита папы римского в Россию, быстро перерос в масштабную антикатолическую кампанию, которая повлияла не только на отношения между этими церквами, но и на межгосударственные отношения России с Ватиканом, США и Польшей. В начале лета 2002 года православно-католическое противостояние, похоже, было далеко от окончания, хотя накал страстей несколько уменьшился.
Папа Римский Иоанн Павел II является одним из символов современного европеизма. Он давно уже стал человеком, олицетворяющим новое понимание западной гуманистической традиции. Он оказался созвучен эпохе, начавшейся после Холокоста и ГУЛАГа. Эпохе, в которой главными ценностями для европейцев стали сострадание и толерантность.
Возможное в то время посещение Иоанном Павлом II России воспринималось российской политической и культурной элитой как знак приобщения к Европе. Болезненно воспринималось и то обстоятельство, что Россия отстает от бывших советских республик (Азербайджана, Армении, Казахстана, Молдавии и Украины), которые папа уже посетил.
Консенсус, сложившийся вокруг предполагаемого посещения понтификом России, встретил сопротивление с неожиданной стороны. Московская патриархия, как правило поддерживавшая все начинания государства, начала высказывать энергичные протесты против визита. По ее мнению, визит невозможен по двум причинам: неурегулированность отношений между церквами на Западной Украине и прозелитическая деятельность (т. е. обращение православных в свою веру) католиков в России».
Естественно, во всём виновата Московская Патриархия - главный противник (с точки зрения Запада) римо - католичества в целом и унии в частности. Но униаты не отчаиваются, поскольку считают, что [23] «сама Россия изнемогает под тяжестью собственной государственной идеи, которая в отсутствие гражданского общества превращается в бремя неудобоносимое и архаично-средневековое. С каждым годом все острее выбор: либо упадок и загнивание во вторичном средневековье, либо прорыв как к политической, так и к религиозной свободе. Если свобода придет - а она уже приходит, по капле - то униатство и в России найдет свое место. Оно никогда не займет места Московской Патриархии, ибо мощь и импозантность этого места - мирские, связанные с государственным и национальным в Церкви, а не собственно с Церковью. Такой мощи Христу и Его Церкви не нужно. Униатство не имеет перспективы в России имперской, националистической. Но не "московское православие", не католичество латинского обряда, не протестантизм, но только униатство, отвергающее государственную идею Руси и при этом творчески соединенное с национальной ее культурой имеет хотя бы самую малую перспективу в России будущего, свободно стоящей перед выбором меж Ксерксом и Христом. Более того, бессмысленно и безнравственно ждать, когда Россия станет свободной, чтобы предложить ей и религиозную свободу (частью которой является именно уния). Религиозная свобода есть не плод, а причина свободы политической. Точнее, политическая свобода есть одно из необязательных (и тем более приятных) следствий освобожденности духовной»
А вот как видит тот же автор будущее унии: «Найдётся ли место унии в будущем, или она обречена быть остатком средневекового недоразумения, "рвения не по разуму"? Может и должно найтись! Православие и католичество не обречены на реальную изоляцию при символическом единстве, согласие на такую изоляцию означало бы неверие в единство, как оно выражено в Символе веры, сведение Символа веры к лживому мифу. А если символическое единство может быть явлено реально, то только в том, что называется унией — в восстановленном единстве с Папой, и надеяться на то, что это как-то можно замять, затушевать, а тем более, отменить — просто неразумно. Более того, восстановление такого единства реально — задача насущная, ибо в Православии и католичестве, существующих порознь (особенно, конечно, в Православии, ибо в нем активно раскручивается механизм обособления) нарастает изоляционизм и национализм. Но, наверное, теперь уже инициатива унии должна исходить с Востока, должна быть внутренне, добровольно явлена Православными, вопреки нежеланию церковных дипломатов и любителей туристических поездок, экуменических "челноков". Такая уния действительно не будет "иезуитской палкой", она будет вызовом и православному, и католическому изоляционизму, она будет не только "византийским обрядом", но явлением православной — русской, византийской, болгарской — духовности, желанием продолжать порученное Христом дело проповеди Евангелия, умением проповедовать Евангелие всё новыми и новыми, не всегда предписанными (хотя никогда не запрещёнными) и всегда творческими путями.»
Вот такой «совет» даётся православным - не критиковать унию, не препятствовать её деятельности, а даже провести «инициативу унии с Востока» для восстановления единства с папой».
Глава 2. Предпосылки и история заключения Брестской унии
Брестской церковной унии посвящено большое количество как исторических работ [4,15,18,38], так и исследований по истории Русской Православной церкви [17,42].
Большинство авторов единодушны в том, что объединение римско-католической и греко-православной церквей представлялось естественным и величественным каждому верующему в единство Вселенской Христианской Церкви. В Восточной Европе XVI века этот идеал был извращен политическими страстями и принял форму подчинения отдельной части Славянской церкви Риму.
С римско-католической точки зрения, объединение, о котором было провозглашено на Соборе во Флоренции в 1439 г. все еще имело силу, несмотря на нежелание русского населения Польши и Литвы признать это. Новые попытки объединения в конце XVI века были результатом взаимодействия разнообразных факторов - политических, социальных, экономических и духовных.
Для того, чтобы лучше понять исторические предпосылки Брестской унии 1596 г., мы должны кратко рассмотреть хотя бы некоторые из сторон той сложной ситуации, такие, как положение западнорусской православной церкви в Литве и Польше; внутренние противоречия в этой церкви; подъем протестантского движения в Польше и Литве; католическая контрреформация.
2.1. Положение Православной церкви после разделения на Московскую и Киево-Литовскую митрополии
После отделения западнорусской церкви от восточнорусской, первая все же осталась зоной влияния патриарха константинопольского. Вслед за разрушением Византийской империи оттоманскими турками патриарх константинопольский оказался в трудном и унизительном положении. Ему нелегко было руководить западнорусской православной церковью и защищать ее, хотя он и пытался делать для этого все возможное. Православная церковь в Польше и Литве нуждалась в подобной защите, поскольку она существовала в рамках двух государств, в которых римско-католическая церковь занимала господствующее и привилегированное положение. Ситуация стала значительно менее благоприятной для русского населения, когда после Люблинской унии украинские области Великого княжества Литовского были переданы под владычество польской короны.
Король Польши был готов вмешаться в жизнь западнорусской церкви во многих отношениях. В первую очередь, он мог (а иногда так и делал) выдвигать кандидата на должность и назначать православного митрополита Западной Руси. Следует заметить, что в отношении римско-католической церкви в Польше назначение нового епископа становилось, как правило, результатом взаимопонимания между королем и папой. В 1589 г. папа официально признал право короля назначать епископов. В случае с православной церковью в Польше и Литве руки короля были практически развязаны, поскольку у патриарха константинопольского не было возможности помешать королю назначить митрополита.
Король обладал обширными полномочиями в церковной администрации, благодаря своему праву патронажа. Это право существовало в практике всех римско-католических государств в Европе, включая Польшу. Что касается православной церкви в Западной Руси, необычность ситуации заключалась в том, что право патронажа принадлежало суверену иной религиозной ориентации. Это могло вести и приводило к разнообразным злоупотреблениям.
Королевское право патронажа включало в себя не только его заботу о приходских церквях и монастырях, но также и о епископах. Первоначально западнорусский православный епископ избирался собранием священнослужителей и мирян. Со временем эта практика прекратилась, и король стал распоряжаться епархиями по своей воле. Некоторые епархии были богатыми и давали хороший доход. В таких случаях получение епархии являлось столь хорошей наградой, как и владение мирской "державой". Король одаривал тех, кто заслужил его милость, не считаясь с духовной чистотой потенциального церковного лидера. Назначенные королем обычно были дворянами, которые не имели непосредственного отношения к церкви. Такого мирянина спешно делали монахом, а затем посвящали в сан епископа. В некоторых случаях назначаемый не испытывал желания принимать монашеский постриг, оставался мирянином и управлял епархией на протяжении нескольких лет в качестве ее администратора, прежде чем дать согласие на посвящение в сан. Большинство этих дворян, даже после того как они становились священнослужителями, не хотели отказываться от мирских утех и продолжали бурную жизнь шляхты. Kaк мирские владыки, они держали в своих замках большую свиту, вооруженную охрану и даже пушки.
Патронаж над приходскими церквями и монастырями осуществлялся не только королем, но и дворянами, и городами. Первоначально право патронажа над церковью или монастырем принадлежало тому феодалу или городу, который выстроил эту церковь (или монастырь). Чтобы обеспечить церковь или монастырь, патрон часто даровал им земельные угодья. Со своей стороны, он сохранял за собой право выбирать настоятеля (или аббата). Частные основатели православных монастырей и церквей, как правило, сами были православными. Чтобы поддержать колонизацию малонаселенных земель Галиции, короли основали там ряд православных монастырей. Однако, пользование земельными угодьями, которыми наделялись монастырь или церковь, было подчинено общим законам страны. Угодье, включая расположенный на нем храм, могло быть заложено, продано, или обменяно на другое, и новый владелец такого угодья приобретал вместе с землей право патронажа над церковью. Таким путем неправославный человек мог становиться патроном православного монастыря или церкви.
Для русского православия характерен термин ктитор (основатель). Хороший и добросовестный ктитор, принадлежавший к той же религиозной конфессии, что и прихожане, мог быть очень полезен для церкви или монастыря, находящегося под его опекой. Неправославный или безответственный православный ктитор мог нанести немало вреда.
Из-за безрассудного отношения короля к делам в православных приходах православие в Западной Руси серьезно пострадало. Рассмотрим, к примеру, случай с епископом Холма, Феодосием Лозовским, дворянином по происхождению. Он добивался прибыльной епархии во Владимире-Волынском, хотя еще был жив старый епископ. Ранее король назначил преемником этого епископа дворянина Иону Красенского и выдал ему соответствующую грамоту. Однако после смерти в 1563 г. владимирского епископа король переменил свое мнение и назначил во Владимир-Волынский епископа Феодосия (видимо, за вознаграждение). Иона Красенский не мог допустить, чтобы владимирская епархия выскользнула у него из рук. Взяв с собой прежнюю королевскую грамоту, он поспешил во Владимир и поселился там в епископском замке. Затем, оставив своего сына Василия защищать его интересы, он отправился искать справедливости к королю. Тем временем епископ Феодосии направился с армией (примерно 2500 солдат и девять пушек) во Владимир. Василий Красенский бежал из епископского замка и сдался Феодосию. Король приказал Феодосию явиться к нему на суд по этому делу
Казанская Духовная Семинария.
Дипломное сочинение по Истории Русской Православной Церкви
Диакон Димитрий Цыплаков
Греко-католичество и Православная Церковь на Западной Украине
в историческом аспекте и на современном этапе
Оглавление
Введение
Глава 1. Роль унии в оценке православных и греко - католических авторов (обзор литературы)
1.1. Взгляд на унию со стороны православных исследователей
1.2. Взгляд на унию со стороны греко - католиков
Глава 2. Предпосылки и история заключения Брестской унии
2.1. Положение Православной церкви после разделения на Московскую и Киево-Литовскую митрополии
2.2. Протестантский период
2.3. Католическая контрреформация
2.4. Православие в Западной Руси
2.5. Конфликт между епископами и мирянами
2.6. Западнорусские епископы и Рим
2.7. Брестский собор 1596 г. и провозглашение унии
Глава 3. Положение греко-католической и Православной церквей после заключения унии до Львовского собора 1946г.
3.1. Под влиянием Речи Посполитой
3.2. Под властью Австро - Венгрии
3.3. Период Польской республики
3.4. В составе СССР в предвоенный период
3.5. Великая Отечественная война и Львовский собор 1946 г.
Глава 4. Украинская греко - католическая церковь на современном этапе
(1987 - 2005 гг.)
4.1. Выход УГКЦ из подполья
4.2. Современная структура и иерархия УГКЦ
4.3. Основные направления деятельности УГКЦ
4.3.1 Роль Ватикана и планы создания униатского патриархата
4.3.2 УГКЦ и государственная власть Украины в современной политической ситуации
4.3.3 Реакция РПЦ и Поместных Православных церквей на действия и планы униатов
Заключение
Список литературы
Введение
Наряду с общечеловеческими и рыночными ценностями, Запад активно предлагает собственное религиозное видение мира, выдавая его за единственно верный ориентир на пути в цивилизованное общество. Одним из наиболее деятельных участников этого процесса, помимо всевозможных течений и сект "новой эры", является римский католицизм, так или иначе стремящийся привести мировое христианство к единству ватиканской церковности. В условиях роста секуляризации общества в традиционно католических странах основные усилия римского престола, тем не менее, направлены отнюдь не на собственную паству. Обращение в католичество все новых стран и народов - идея-фикс нынешнего Ватикана, окончательно уверовавшего и в папскую догматическую непогрешимость, а следовательно - в безнадежное заблуждение остального мира. Неудивительно, что такая идеологическая установка толкает католический Рим на проповедь не только среди африканских язычников, но и среди вполне христианских народов - в частности в Украине. При этом едва ли, будучи беспристрастным наблюдателем, можно провести четкую границу, отделяющую политические амбиции Ватикана и западной цивилизации от богословского стремления католицизма к единению с православными братьями[36].
Католический фактор неоднократно играл негативную роль в истории России. Вспомним, что сама идеология украинского и белорусского сепаратизма является плодом цивилизационно- культурной экспансии католицизма.
Феномен воинствующей русофобии на Украине, экспортером которого является Галиция, невозможно понять, не разобравшись в феномене униатства [45].
Разделение единой Русской Православной Церкви на две митрополии - Московскую и Киево-Литовскую, которое окончательно совершилось в 1458 г., стало событием колоссального значения, которое на все последующие времена определило судьбу Православия в западных землях Руси. Не будет преувеличением утверждать: не будь этого разделения, не было бы и Брестской унии и всех последующих, вплоть до нынешних дней нестроений в церковной жизни Западной Руси, вызванных новой попыткой католицизма водвориться в этом регионе и продолжить свое продвижение на Восток [30].
Под давлением Речи Посполитой в 1596 г. киевским православным митрополитом Михаилом Рогозой и еще 4 епископами было подписано соглашение о подчинении Западнорусской митрополии Ватикану. Оно предусматривало признание догматики католицизма, но сохраняло за западнорусскими подписантами право на сохранение православной обрядности. Православный народ Западной Руси отверг униатов как предателей. Но и традиционный католицизм не принял их, считая «недокатоликами», требуя полной ассимиляции. Таким образом, униатизм стал буфером между православно-русским и польско-католическим культурно-цивилизованными типами.
Именно греко-католический феномен (ни русский, ни поляк – а «самостийник», «украинец») стал в основе украинской идентичности, украинской идеи. Греко-католическая церковь (УГКЦ) стала основой и политического украинства. В этом процессе огромную роль сыграл львовский греко-католический митрополит Андрей Шептицкий, лично финансировавший сепаратистские организации и гуманитарную деятельность общества им. Шевченко и деятелей типа М. Грушевского. Именно финансовая и политическая мощь Ватикана позволила из микроскопических групп интеллигентов-романтиков создать в XX веке мощное идейное украинское движение. Однако до 1946 года униаты воспринимались как оккупанты и насильники (достаточно вспомнить австрийский геноцид 1882 – 1914 гг., когда было уничтожено более 60 тыс. православных русофилов и сочувствующих им галичан. Следует отметить, что до 20-х годов XX века большинство жителей Галичины тяготело к православию и русофильству, однако ослабленный австрийским террором, а затем антиправославной политикой Польши в 20-е годы, москвофильский лагерь был добит большевиками). После насильственного подавления Советской властью греко-католической церкви униатство и украинство обрели мученический ореол и, соответственно, «нравственные дивиденды». В этой связи необходимо отметить, что УГКЦ активно сотрудничала с Гитлером, и поэтому, частично действия победившей стороны – СССР следует рассматривать в контексте Нюренбергского процесса над национал-социализмом. Кроме того, несмотря на нынешнюю пропаганду, значительная часть галичан во главе с известным богословом о. Гавриилом Костельником перешла в РПЦ добровольно.
Естественно, легализация Украинской греко-католической церкви в 80-е годы была неизбежной. Однако ситуацию, возникшую после печально известной встречи М.С. Горбачева с папой Иоанном Павлом Вторым, иначе как сдачей всех позиций назвать нельзя. Именно реванш униатства 1989-1990 гг. во многом предопределил нынешнюю общественно-политическую ситуацию на Украине, - государства, в котором на Русскую Православную церковь обрушиваются наиболее мощные удары [45]. В течение 1989-1991 гг. в Галиции были захвачены многие сотни православных храмов, в 1990-1997 гг. в этом регионе было более 600 "горячих точек", в настоящее время - около 350. Захваты производились ОМОНом совместно с униатскими активистами. Массовые избиения православных верующих стали нормой в эти годы, сотни людей покалечены, тысячи избиты. Следует отметить, что в случае государственной поддержки Русской Православной Церкви результаты противостояния могли бы быть иными - ведь десятки тысяч людей запирались в храмах во Львове, Самборе, Почаеве, делало рейды и московское духовенство. Тогда было возможно создать ситуацию затяжного противостояния, "запереть" воинствующее украинство в пределах Галичины, получить выигрыш во времени и не допустить полного отделения Украины. Однако Русская Православная Церковь осталась один на один с прекрасно подготовленным противником, имеющим и финансовую и политическую поддержку.
Русская Православная Церковь (РПЦ) является крупнейшей поместной Церковью мира и поэтому от ее судьбы зависит и судьба Православия в мире. Кроме того, она является единственной нерасчлененной структурой с центром в Москве на территории исторической России. И таким образом, от сохранения ее целостности зависит судьба нашей расчлененной страны и разделенного русского народа. Противники Православия и России прекрасно понимают роль РПЦ и прилагают колоссальные усилия для ее компрометации, расчленения, ослабления. Ареной самого важного фронта стали земли Западной Руси иначе говоря - Украины. Оппоненты России прекрасно осознают роль и значение Русской Православной Церкви. Так, известный европейский "кремленолог" Ален Безансон утверждает, что "международное коммунистическое движение сейчас ликвидировано, его в определенной степени заменила духовная сила - это государственная Российская Православная Церковь. Она сохранила мощное средство давления на то, что в России называют «ближним зарубежьем», т.е. на Украину, Беларусь и некоторую часть прибалтийских стран. Она позволяет влиять на православную дугу Европы, т.е. на Грецию, Румынию, Болгарию и Сербию". А киевский политолог Владимир Еленский констатирует -"Епископат и значительная часть клира Русской Православной Церкви постоянно подчеркивают противоестественность раздела СССР и являются одной из самых последовательных и влиятельных сил, отстаивающих реинтеграцию восточнославянских народов в единый государственный организм".
Важнейшей антироссийской политической акцией стал визит Иоанна-Павла Второго на Украину в 2001 году, когда понтифик собрал под своим крылом всех, кто делает Украину эпицентром антироссийских интриг. После визита папы греко-католики принимают решение о переносе своей резиденции в Киев, где на левом берегу начинается строительство огромного кафедрального униатского собора, который строится прямо напротив величайшей православной святыни - Киево-Печерской Лавры и прямо ей противопоставляется. После парламентских выборов 2002 года Виктор Ющенко делает огромный вклад в строительство униатского кафедрального собора. Летом 2002 года Синод украинских униатов был принят Леонидом Кучмой. После этой встречи появляется распоряжение президента Украины о том, что местные власти должны содействовать греко-католикам в создании своих региональных структур. Нынешний глава УГКЦ Любимир Гузар вынашивает планы создания униатского Патриархата. Таким образом, униаты стремятся стать государственной церковью на Украине, вопреки тому, что большинство ее граждан принадлежит к Украинской Православной Церкви Московского Патриархата [45].
Цивилизационный конфликт между униатской Галичиной и православной Малороссией, Новороссией, Таврией и Подкарпатской Русью незаслуженно недооценивается политиками и многими экспертами. Между тем, от исхода конфликта между западной и восточно-христианской цивилизациями, фронт которого пролег через Украину, во многом зависит как геополитическая ориентация этого государства, так и судьба восточно-славянского единства, одной из главных опор которого является Русская Православная Церковь.
Униатство ведь и сегодня объявляет себя единственной воинствующей "крестоносной" церковью "украинского возрождения" с целью сокрушить православие и прорусское мировоззрение украинцев, и «вонзить зажженный факел трезубца в алчную морду русского медведя» (из стихотворения 1992 года Дмитрия Корчинского). Отречение от общеправославной судьбы позволяет обосновывать историческую логику не только отдельного от России, но ориентированного стратегически и духовно на Запад развития Украины. Но разъединение триединого русского православного ядра, цивилизационный отрыв Киева от Москвы - есть поражение славянства в результате многовекового наступления латинства на Православие [28].
Таким образом, учитывая вышеизложенное, можно утверждать, что
актуальность настоящего исследования определяется фактами обострения противоречий между униатами и Православной церковью в западнорусских землях в переходные исторические периоды. Это в значительной мере приводило к искусственному уменьшению роли РПЦ и задевало интересы православного населения. В настоящий момент мы имеем очередной переходный этап, своеобразное «смутное время», связанное с «перестройкой», распадом СССР, сменой власти на Украине и явившееся фоном для легализации униатства с быстрой его экспансией и амбициозными планами. Своевременный анализ сложившейся ситуации необходим для защиты интересов православных, укрепления позиций РПЦ, усмирения амбиций западных регионов и, в какой-то степени сохранения единства Украинского государства, в чём представляется интересы и России, и Украины.
Научная новизна работы заключается в том, что:
1) несмотря на значительное количество работ, посвящённых оценке Брестской унии и её последствий, практически отсутствуют исследования по сопоставлению точки зрения на роль униатства православных и греко-католических авторов, особенно на современном этапе;
2) в доступной нам литературе нет многофакторного анализа взаимоотношений униатов и Русской Православной церкви в зависимости от действий Римо-католической церкви, политической ситуации на Украине, позиции РПЦ и т.д.;
3) не предпринималось попыток прогноза развития событий в перспективе сосуществования УГКЦ и РПЦ, которое будет определяться вышеперечисленными факторами, а также дальнейшей активизацией деятельности униатов: расширения канонической территории, переноса кафедры в Киев, попыток создания патриархата и стремления стать единственной государственной церковью на Украине.
Целью настоящей работы явилось исследование характера взаимоотношений униатства и Православия в различные исторические периоды, особенно на современном этапе (после легализации унии) с определением возможной перспективы развития событий в зависимости от факторов, влияющих на этот процесс.
Задачи:
1. Рассмотреть предпосылки и историю Брестской унии.
2. Охарактеризовать униатство в различные исторические периоды до Львовского собора 1946 г.
3. Проследить деятельность УГКЦ на современном этапе после легализации унии.
4. Сопоставить взгляд на роль унии православных и греко - католических исследователей.
5. Определить возможную историческую перспективу во взаимоотношениях РПЦ и УГКЦ и способы предотвращения униатской экспансии.
В качестве метода научного исследования явился анализ - синтез: отдельные исторические факты, их оценка различными авторами были рассмотрены, соотнесены и объединены по определённым темам и хронологическим этапам с прибавлением, где необходимо, комментариев. Это общепринятый метод церковной истории.
Дипломная работа имеет следующую структуру: введение, 4 главы, включая обзор литературы и заключение. Обзор литературы посвящён сопоставлению точек зрения на унию православных и греко-католических авторов. Вторая глава посвящена предпосылкам и истории заключения Брестской унии. В третей главе описано положение РПЦ и УГКЦ на Западной Украине после заключения унии в различные исторические периоды в составе государств, владевших данной территорией вплоть до ликвидации унии на Львовском соборе 1946 г. В четвёртой главе рассматривается деятельность и планы УГКЦ после выхода из подполья в 1987 г., роль при этом Ватикана, властей Украины и РПЦ. В заключении суммируются основные направления деятельности УГКЦ, обсуждается возможный прогноз развития событий и рассматриваются ответные действия Русской Православной церкви.
Глава 1. Роль унии в оценке православных и греко - католических авторов (обзор литературы)
1.1. Взгляд на унию со стороны православных исследователей
Проводя обзор работ православных авторов об униатстве, мы не будем подробно останавливаться на истории и последствиях принятия унии, поскольку этот анализ представлен в соответствующих разделах. Здесь мы дадим общую оценку деятельности греко-католиков с позиции Православия.
Большинство исследователей считают, что «уния» , несмотря на то что на латыни это слово означает «союз», «соединение», на деле представляет собой отнюдь не равноправное соединение Церквей, а полное подчинение той или иной поместной Православной Церкви Риму (также существуют и униатские церкви, образовавшиеся из древних дохалкидонских) на основе полного принятия примата папы и католической догматики. Входившие в унию с Римом оставляли за собой лишь древний обряд, хотя, как показал ход истории, со временем и он постепенно латинизировался. Очевидно, что с самого начала Ватикан смотрел на унию как на средство постепенного слияния униатов с римо-католиками, их полной ассимиляции, как обрядовой, так и догматической, с латинством, следовательно, уния — ступень на пути латинизации [31].
Если в Греции события XIII в. – уже далекая история, к тому же не имевшая продолжения в каких-либо вопиющих актах утеснения греков латинянами (да и память о четвертом крестовом походе не помешала греческой духовной интеллигенции после падения Константинополя в 1453 г. в массе своей устремиться в Италию, а вовсе не на единоверную Русь, что своей причиной имело прежде всего отсутствие комплекса этноцивилизационного превосходства западноевропейцев по отношению к грекам), то на Украине все обстояло существенно иначе. Противостояние унии здесь все еще кровоточащая история, дожившая до конца ХХ века, а само это противостояние было на протяжении всего времени отмечено резкими чертами не только религиозного, но и этносоциального противоборства. Отношение польских магнатов и шляхты, равно как и польского духовенства – а именно оно стало в Малороссии передовым отрядом Рима – к восточнославянскому населению, в особенности же к простонародью, мало чем отличалось от отношения рыцарей Тевтонского ордена к самим полякам. С той лишь разницей, что речь здесь шла еще и об иноверном «быдле», и потому сегодня не только от представителей УПЦ Московского Патриархата («москвофилов») можно услышать хрестоматийные строки Шевченко:
Ше як були ми казаками,
А унii не чуть було,
Отам – то весело жилось!...
Аж поки iменем Христа
Прийшли ксьондзи i запалили
Наш тихий рай. I розлили
Широко море сльоз i кровi,
А сирот iменем Христовим
Замордували, розп’яли... [27].
Эту многовековую боль православных христиан Украины исповедовал великий Кобзарь, стихи которого были прокляты и сожжены католическими монахами на Ватиканском холме. Кстати, Папа во время своего визита на Украину в своих выступлениях, цитируя поэта, стыдливо умолчал об этом [2].
Если объективно подойти к чаяниям епископов накануне Брестской унии, то следует, конечно, признать, что искали они не диалога любви, а своих земных выгод. К католичеству они захотели присоединиться, пытаясь сохранить под натиском поляков после Люблинской государственной унии, свое положение в Литовском государстве. В Католической церкви они хотели получить тот же статус, что и имели у Константинопольского Патриарха до появления братств - то есть фактической автокефалии.
Ориентация на этих епископов есть, на самом деле, пропаганда той безнравственности, которую они собой олицетворяли, ища безмятежного покоя на земле для удовлетворения своих страстей [41].
После принятия унии греко-католики разграбили и разорили всю Украину. Были захвачены едва ли не все монастыри, уничтожены или вывезены библиотеки, иконы, ценности. Погибли школы иконописи южной Руси, исчезла литература. Даже цитируемое папой поучение Великого Киевского князя Владимира Мономаха сохранилось лишь в единственном списке (копии) в монастыре Северо-Восточной Руси (в летописи монаха Лаврентия), куда униаты со своей специфической любовью к единению, слава Богу, не дошли. В 1651 году при тотальном разрушении Киева и его святынь Яном Радзивилом даже колокола сняли с храмов и вывезли из Украины. Везде, где появлялись униаты, оставались лишь кровь да пепел [2].
В конечном итоге проявилось и истинное отношение католиков к унии, которая изначально и мыслилась как переходная ступень на пути латинизации. Состоявшийся в 1720 г. Замойский Синод (Собор) униатских архиереев, на котором всем заправлял папский нунций архиепископ Гримальди, закрепил признание греко-католиками латинских догматов о чистилище, индульгенциях, первородном грехе, узаконил Тридентские постановления о каноне книг Св. Писания, ввел совершение литургии на опресноках, признал тайносовершительной формулой Евхаристии установительные слова Спасителя.
Размах латинских новаций в униатстве был столь велик, что уже к середине XVIII в. стараниями василиан в униатских храмах появляются открытые алтари с престолами римо-католического типа и даже органы. Проповеди читаются на латыни и польском, а храмы строятся без учета ориентации на восток. Духовенство облачается в одеяния латинского типа, вводится обычай брить бороды.
Безумная политика фанатиков католицизма привела в условиях общего кризиса польского государства к разделу страны между Пруссией, Австрией и Россией, вступившейся в годы правления Екатерины Великой за «диссидентов», как тогда именовали православное меньшинство Речи Посполитой.
Вхождение Западно-Русских земель в состав Российской империи предотвратило угрозу полной ассимиляции и латинизации униатов [31].
О том, что такое была уния, помнят и в «раскольнических» УПЦ Киевского Патриархата (т.е. у «филаретовцев»), и в УАПЦ (т.е. у «автокефалов»). Так, еще в 1996 году, в разгар религиозных противостояний на Западной Украине, об этом говорил епископ Мефодий, управляющий делами канцелярии Украинской Автокефальной Православной Церкви, знакомя корреспондента «Независимой газеты» с той мало известной даже и российским поборникам православия страницей украинской религиозной жизни, какую являет противостояние именно автокефалов и греко-католиков на Западной Украине. Сетуя на отсутствие поддержки со стороны Московского Патриархата, к которой УАПЦ обратилась в начале этого противостояния, епископ Мефодий поведал, что их, кого в Москве именуют раскольниками, униаты считают «агентами Москвы», борьба же вновь принимает формы самые жестокие: «Если берешь в руки исторические хроники XVI–XVII веков, книги, написанные кровью и слезами, и смотришь на сегодняшние методы католицизма, то это почти один к одному. Становится страшно – та же ложь, та же ненависть. На религиозной почве тут многие готовы просто уничтожать друг друга... Население на Западе разделилось. Насилие почти тотально. Недавно застрелили псаломщика, закололи вилами православного старосту. Многие запуганы больше, чем в советское время».
А в издаваемом УПЦ КП журнале «Православний вiсник» за год до прибытия Папы в Киев можно было прочесть интересную статью Михаила Рожко по истории православных церковных братств XVI–XVIII вв., где напоминалось, что этот новый тип братств родился в ответ именно на Люблинскую (1569) и Брестскую (1596 г.) унии. «...Первоочередной задачей их была защита святого украинского православия, над которым навис беспощадный смертоносный меч латинизации, полонизации украинского народа. Отсюда народились братства, основная деятельность которых была направлена на защиту родной Церкви и своего народа от западного оккупанта, который хорошо усвоил принципы времен Римской империи: если хотите уничтожить народ – убейте его язык, веру, культуру» [27].
Сегодня и католицизм, и униатство параллельно друг с другом начинают распространять свое влияние на исконные православные территории. Чтобы иметь представление о том, как они могут действовать, обратимся в относительно недалекое прошлое. В начале ХХ века главой УКГЦ стал митрополит Андрей Шептицкий. Он имел несколько высших образований: был доктором права, философии и богословия. Во время папского визита в Украину он был беатифицирован. Униаты любят называть его «апостолом церковного единства», что свидетельствует о главной направленности его деятельности. Правда, единство это понималось как подчинение православия Римскому первосвященнику. Шептицкий следовал иезуитскому девизу: "цель оправдывает средства". Начал он свою деятельность с диалога, поиска встреч, с писем к украинской интеллигенции и православным иерархам. В них он очень хитро пытается подвести своих собеседников к идее унии, приводя некоторые исторические факты и проч. Сохранилась его переписка с тогда еще Архиепископом Антонием Храповицким. Владыка Антоний дал достойный ответ. Он с тактом, но обличал униатского митрополита в том, что тот подтасовывает факты. Например, он говорит Шептицкому что тот не прав, и попросту говоря сознательно лжет, говоря, например, что ни один поместный и вообще любой другой собор Православной Церкви не осудил католичество как ересь. Владыка Антоний приводит несколько Соборов, с их датами и постановлениями. Известный своей резкостью и категоричностью в брошюрах против католичества и униатства, Храповицкий чрезвычайно тактичен в личной переписке с Шептицким.
На фоне мирного диалога с архиереями и интеллигенцией Шептицкий строил свои планы в которые не был посвящен даже Генеральный секретариат Ватикана. Шептицкий получил от папы власть на всей территории Российской империи без уведомления госсекретариата образовывать иерархические структуры. Насколько это все было тайно и серьезно гласит одна из резолюций Понтифика: «При обязательстве тайны, под страхом отлучения, снимаемого только Папой». И Шептицкий как заправский разведчик проникает в Россию по фальшивому паспорту и создает униатские епархии и экзархаты и т.п.
Во время 1-й Мировой войны Шептицкий пишет дружеские советы австрийскому императору о том, что делать для «споспешествования деятельности нашей армии и ожидаемого восстания украинцев». Это ли слова патриота своего народа?! Но главная цель в его рекомендациях – Православная Церковь. Шептицкий подло советует дословно следующее: необходимо будет «отделить как можно полнее Украинскую Церковь от Российской», «велико-российско-московские святые должны быть исключены из календаря и т.д.». Естественно это не могло быть без вмешательства властей. Методы того времени известны. Позднее планировалось уния, т.е. переход под омофор папы. Но Бог не судил этим планам осуществиться. Когда Российские войска заняли Галицию, эти планы стали известны. Император Николай ІІ был разгневан и своей рукой на докладной записке секретной службы о Шептицком собственноручно написал короткую резолюцию в два слова: «Какой мерзавец!».
Еще более беспринципным был следующий поступок Ватикана. По благословению папы, православным священнослужителям перешедшим в унию рекомендовалось держать это в тайне, оставаясь при этом официально в ПЦ. Где гарантии, что подобных попыток вербовки в рядах ПЦ не будет сейчас? Папское благословение есть. Во время Великой Отечественной войны Шептицкий благословил создание дивизии СС «Галичина». И действительно можно сказать, что приверженность греко-католичеству, как правило, означает приверженность определенной идеологии. На Львовском Соборе 1946 года УГКЦ была ликвидирована. В результате мести со стороны униатов претерпел мученическую кончину протопресвитер Г. Костельник, которому сейчас Высокопреосвященнейшим митрополитом Харьковским и Богодуховским Никодимом написана служба-проект и готовятся материалы для канонизации.
Еще один аспект. У униатов католическая экклезиология и сакраментология. Т.е. по их учению, рукоположенный в священный сан никогда не может его потерять. Поэтому, по их мировоззрению вполне возможны контакты католиков и униатов с такими раскольничьими формированиями как УПЦ КП и УАПЦ. Их объединение и переход под власть папы – вполне теоретически возможно и для униатов желанно.
Но основные силы в своей деятельности униатов все равно направлены в сторону канонического православия.
11 января 2002 г. папа Римский Иоанн Павел II утвердил учреждение “Донецко-Харьковского экзархата”, а позже и сеть епархий по всей России. Типично миссионерский прием – где начало развития церкви идет от иерархии, сверху. Т.е. где нужна миссионерская (в данном случае прозелитическая) деятельность, территориальное продвижение вперед, на Восток. Новообразованный Донецко-Харьковский экзархат будет возглавлять новорукоположенный епископ. Он, опять-таки, имеет хорошее образование, владеет русским, украинским, польским и французским языками. Занимал пост ректора Львовской Духовной семинарии, а потом и ректора Высшего духовного института Львовской провинции, был игуменом монастыря св. Альфонса во Львове.
Реакцией Православной Церкви на образование на ее территории Католических епархий стал разрыв диалога и всех отношений с Ватиканом. Митрополит Калининградский Кирилл, председатель ОВЦС МП, сказал, что неизвестно, сколько теперь нужно приложить усилий, чтобы эти отношения возобновились.
Униаты теперь позволяют себе не только беспринципно игнорировать мнение ПЦ, но и властей. Об образовании экзархата их поставили в известность уже постфактум.
Не секрет и то, что свой центр греко-католики хотят перенести из Львова – в Киев, и даже для этого строят все нужные здания.
Как говорилось выше, во время своего визита Понтифик цитировал национального поэта Т. Шевченко. Но никто не упомянул о том, что его стихи были когда-то публично сожжены на Ватиканском холме. Католицизм уже ничего не может сделать с Шевченко, может только процитировать. Тут Ватикан действовал по принципу: «Если не можешь одолеть соперника, обними его».В этом действе проглянуло истинное лицо папизма и то, за кого они нас считают. Это также показывает то, что по сути дела выражения типа «Церковь-сестра» всего лишь дипломатическая вывеска.
Таким образом, Греко-католическая церковь в Украине фактически реабилитирована: как во времена польско-литовского государства, все, что могли при помощи властей забрать - забрали, кого могли перевести в унию - уже перевели. Сегодня УГКЦ по количеству приходов в Украине уступает лишь УПЦ и является по этим показателям второй конфессией в стране. К сожалению, ничего, кроме обострения межконфессиональных отношений, восстановление УГКЦ не принесло. Захваты, конфронтация, провокации [3].
Для Православия все это создает угрозу того, что, несмотря на провозглашенную свободу совести, с православными просто перестанут считаться. В том восприятии, которое навязывается народу ревнителями унии, Православие характеризуют следующие черты: "ограниченность церковного сознания, конфессиональный триумфализм или самопревозношение, эгоизм, ксенофобия, этатизм (ориентация на зависимость от государства), атавистические претензии на исключительность в свидетельствовании истины", в общем - закрытый тип сознания в противоположность открытому [41].
Принцип разделения церкви и государства, которым "прогрессивное человечество" решительно открывает путь к "гуманитарным ценностям нового тысячелетия", на самом деле скрывает совсем иную реальность. С одной стороны, церковь все более утрачивает роль нравственного камертона общества, перестает быть значимым фактором социального развития, постепенно превращается в некое подобие "комбината обрядовых услуг". В то же время, подстраиваясь к потребностям "мира сего", церковь как клерикальный институт становится вполне удобным и эффективным инструментом в руках политиков, умело использующих внутренние конфессиональные противоречия для достижения собственных целей.
Как и во времена принятия унии, так и сегодня политические соображения главным образом определяют направление их борьбы против "московского" православия. Неслучайно, несмотря на полную победу католицизма в Галиции, униаты всеми силами стремятся распространить влияние римского престола по всей стране. Именно в этом они видят твердую гарантию необратимости разрыва Украины с Россией, и следовательно, гарантию сохранения собственной национальной безопасности - как они ее понимают.
Все это, быть может, и не стоило бы столь пристального внимания, если бы речь шла исключительно о религиозном и политическом самоопределении одного из относительно малочисленных народов Украины. Однако проблема заключается в том, что национальные стремления галичан удивительным образом совпадают с настойчивыми притязаниями западного мира на подчинение постсоветского пространства собственным геополитическим интересам. Основной целью западных миссионеров является не столько распространение собственных вероучений, сколько стремление изменить вектор национального самосознания украинского народа, как можно дальше оттолкнув его от православных истоков. Таким образом, нынешняя экспансия католицизма носит скорее политический и даже экономический, нежели конфессиональный характер [37].
Но попытки разрешить многовековые драмы, переложив их на опримитивленный язык конъюктурной политики, не могут не обернуться тщетой. Нет, не о том говорил митрополит Шептицкий на своем языке – мрачном и страстном языке униатства, исполненном энергии ненависти, но и не страшащемся обнажить самый глубокий, самый болезненный нерв проблемы: «Украинцы являются только орудием в руках Провидения, чтобы вырвать христианский Восток из клещей ереси, чтобы водворить его в лоно Апостольского Престола и включить в европейское сообщество [27].
1.2. Взгляд на унию со стороны греко - католиков
Защитники греко-католичества считают униатство не только естественным результатом соседства двух культур [23], но и даже своеобразным мостом между Востоком и Западом [5]. И, вполне естественно, их точка зрения на унию как в историческом аспекте, так и на современном этапе трактуется, мягко говоря, несколько иначе, чем православными авторами. Считается [5,23], что появление униатства было неизбежным, в том числе и для православных, т.к. последние воспринимали религию как государственно-национальное явление и слияние с господствующей в государстве (Речи Посполитой) конфессией не являлось изменой, а, напротив, было следованием православной идее тождества веры и страны.
Анализируя в целом представления греко-католиков на унию и современные отношения между РПЦ и УГКЦ [26], можно вкратце представить историю вопроса следующим образом:
После распада Киевской Руси на территории нынешних трех областей Западной Украины — Ивано-Франковской, Львовской и Тернопольской — сложилось Галицкое (затем Галицко-Волынское) княжество. Это было крупное и сильное государство, однако, в отличие от северных и восточных русских земель, независимость свою оно защитить не смогло и потому в XIV веке вошло в состав Великого княжества Литовского и Польши (затем, соответственно, Речи Посполитой). Поляки исповедовали католичество, и под их влиянием (и давлением) все находившиеся под покровительством Речи Посполитой православные архиереи объявили о признании власти папы римского. Это решение было закреплено Брестской унией 1596 года. Православные сохраняли свои традиции церковного богослужения (т. н. восточный обряд, или греко-католичество), но главой церкви считался папа римский. В течение почти двухсот лет униатство было господствующей религией на территории правобережной Украины и всей сегодняшней Белоруссии. К концу XVIII века Польша была поделена между Российской и Австрийской империями и Пруссией. Белоруссия досталась России полностью, а вот Украина — нет. Густонаселенные земли бывшего Галицкого княжества, к тому времени просто Галиции, в 1772 году отошли к Австрии. В 1808 году под покровительством австрийской короны была воссоздана Галицкая митрополия, наследницей которой и является Украинская греко-католическая церковь (УГКЦ) в ее сегодняшнем виде.
Пребывание в составе Австрийской (затем Австро-Венгерской) империи обособило галичан от других украинцев и сформировало особую галицкую ментальность. В отличие от остальных украинцев, которых в XVIII веке заставили вернуться в православие московского образца, галичане сохранили греко-католичество. Более того, греко-католическое духовенство стало выразителем интересов безграмотного и дискриминируемого австрийскими властями и польскими помещиками русского (так тогда называли нынешних украинцев) населения. Сплоченная, образованная, энергичная и влиятельная священническая корпорация УГКЦ разительно отличалась от вялых и зависимых от властей батюшек Российской православной церкви, окормлявших свою паству по другую сторону границы. Ситуация не изменилась и в 1920–1930-е годы, когда после окончания Первой мировой войны Галиция вернулась в состав возрожденной Польши. Наоборот, дискриминация этнических меньшинств в молодом государстве поспособствовала взлету национализма украинцев. Немалая ответственность за это лежала и на священниках, которые активно участвовали в организации движения самостийников и разработке его идеологии.
Оккупация советскими войсками западной Украины в 1939 году и особенно закрепление там советской власти после войны привели к массовым репрессиям в отношении УГКЦ. Десятки священников и тысячи верующих были арестованы и попали в ГУЛАГ. Власти поддержали инициативу одной из небольших групп внутри Церкви, стремившейся «оправославить» УГКЦ. На организованном властями шоу под названием «Львовский собор» 1946 года было принято решение о прекращении деятельности УГКЦ и о присоединении приходов церкви к Московской патриархии.
Перехват церковного управления в Российской православной церкви, совершенный с подачи властей обновленческим движением в начале 1920-х годов, в настоящее время считается членами РПЦ тягчайшим преступлением. Однако к группе, присоединившей УГКЦ к РПЦ (т. н. «группа о. Гавриила Костельника»), отношение совершенно иное — в настоящее время они признаются едва ли не святыми.
Решения собора, на котором не присутствовал ни один из епископов УГКЦ, проводили в жизнь сотрудники НКВД, затем МГБ. Часть священников, открыто не подчинившаяся решениям самозванцев, ушла по этапу в Сибирь, другие были вынуждены перейти на подпольное положение, третьи признали присланных с Восточной Украины и «проверенных» властями архиереев, однако службу отправляли по-прежнему. В середине 1950-х годов партизанское движение на Западной Украине было подавлено, и казалось, что установились мир и покой. Даже хрущевские нападки на Церковь сказались в этом крае меньше, чем в соседних регионах, где закрытие церквей на рубеже 1950–1960-х годов носило массовый характер.
Между тем это было скорее перемирие, носившее к тому же чисто внешний характер. Закончив семинарию, молодые священники возвращались в родные места (чужаков здесь не принимали вовсе) и проходили трехмесячную стажировку у опытных батюшек. После этого они совершали службу по-галицийски, исполняя привычные прихожанам обряды, существенно отличающиеся от принятых в РПЦ. Церковные власти закрывали на это глаза. Но конформистами были далеко не все. Наряду с ними существовали и криптокатолики (т. е. священники, считавшие себя членами УГКЦ), подпольные греко-католические епископы, священники и монастыри. В некоторых селах храмы были закрыты, но они не были разорены. Их просто запирали на ключ и поддерживали в идеальном состоянии (некоторые из них получали статус музеев). В любой момент их можно было открыть, и приехавший в село подпольный священник мог совершить ночью богослужение.
По данным Института истории Церкви (Львов), в середине 1980-х годов на Западной Украине (три области Галиции и Закарпатская область) действовало около 800 священников УГКЦ. Некоторых из них время от времени сажали, но принципиально от этого ситуация не менялась. Население Западной Украины в массе своей относилось к советской власти совсем не так, как «братья-украинцы» с другого берега Днепра. Те же передовые механизаторы и доярки, чинно сидевшие на партийных собраниях и с гордостью носившие ордена, хорошо представляли себе, у кого из односельчан хранятся ключи от закрытого храма, ходили на тайные службы, крестили детей у «правильных» священников и исправно платили десятину церковному старосте.
Уменьшение контроля государства в религиозной сфере в конце 1980-х годов привело к выходу УГКЦ из подполья. Религиозное возрождение шло рука об руку с освобождением национальным. Движение за самостоятельность Украины было теснейшим образом связано с УГКЦ. Активисты движения были одновременно членами Церкви, сидели с ее духовенством в одних и тех же лагерях. Поэтому вопрос о легализации УГКЦ был частью большого политического вопроса о власти — и на Украине в целом, и на Западной Украине в частности. Именно этим объясняется активное участие членов политических группировок в начавшемся осенью 1989 года процессе «передела» церковной собственности на Западной Украине.
17 сентября 1989 года, в день 50-летия ввода советских войск на территорию Западной Украины, во Львове состоялась 100-тысячная демонстрация в поддержку требований легализации УГКЦ [19]. Месяцем позже аналогичная демонстрация прошла в Ивано-Франковске, но в ней приняли участие, по некоторым оценкам, уже 300 тысяч человек. 29 октября 1989 года во Львове греко-католиками был захвачен первый храм — Преображенская церковь, а к концу года таковых стало около 370. После того как весной 1990 года «Рух», ведущая оппозиционная партия, победила на местных выборах на Западной Украине, греко-католики при поддержке новых властей получили уже сотни храмов.
Именно прошедший в Галиции в 1989–1992 годах процесс передела церковной собственности и дает в настоящее время Московской патриархии повод говорить «о ситуации на Западной Украине», «притеснении» там православных.
Под этими достаточно общими формулировками скрывается, в частности, недоумение и обида всей иерархии РПЦ от единственного тяжелого поражения, нанесенного ей за последние тридцать лет.
Говоря о произошедшем, многие церковные лица употребляют формулу «разгром епархий». Достаточно сказать, что если в 1990 году в Галиции насчитывалось около трех тысяч приходов Московской патриархии (20 процентов от тогдашнего общего количества приходов РПЦ) [11], то сейчас их менее 200. И то половина из них приходится на Кременецкий и Шумской районы Тернопольской области, исторически принадлежащие не Галиции, а Волыни. В Ивано-Франковской области осталось 15 приходов, подчиняющихся Московской патриархии, во Львовской — от 40 до 50, в галицийской части Тернопольщины — около 20. Во всех трех епархиях РПЦ лишилась зданий епархиальных управлений и кафедральных соборов.
При общем дефиците в РПЦ образованного духовенства в УГКЦ и другие конфессии перешли практически все служившие в Галиции священники, получившие образование в богословских учреждениях Московской патриархии. РПЦ лишилась неиссякаемого источника квалифицированных священнических кадров, которым Западная Украина была для нее с конца 1950-х годов. К тому же Галиция была одним из немногих регионов, сохранявших высокий уровень религиозной культуры, что подразумевало большие пожертвования на церковь. Для РПЦ, переживающей перманентный финансовый кризис, это было весьма существенно.
Однако на что и на кого в этой ситуации обижаться Московской патриархии? Для нее не были секретом ни существование УГКЦ, ни степень «добровольности», проявленной греко-католическими приходами, когда их в конце 1940-х годов присоединили к РПЦ. За сорок лет своего пребывания на Западной Украине РПЦ не построила ни одного храма — пользовалась чужим имуществом, не задумываясь, что у него могут обнаружиться хозяева. Только в 1989 году украинские епархии МП приняли от республиканских властей более 600 ранее закрытых храмов, многие из которых прежде принадлежали УГКЦ.
В сущности на Западной Украине проведена реституция, которую РПЦ сегодня так настойчиво требует осуществить в России. Весь процесс легализации УГКЦ прошел под настойчивые призывы РПЦ к властям покарать «националистов». Члены УГКЦ, сохранявшие в течение четырех десятилетий досоветскую епархиальную и приходскую структуру, в свою очередь, не понимали, что делают в их храмах «московские» священники и почему реабилитация священников и мирян не сопровождается возвращением им имущества.
УГКЦ, в которой до Второй мировой войны было 2630 приходов [20], в настоящее время насчитывает около 3300 [39]. При этом немногочисленные православные храмы, существовавшие в регионе до советской оккупации, полностью остались в распоряжении православных. Ни на красивейшую Свято-Георгиевскую церковь во Львове, построенную в 1916 году для русских военнопленных, а ныне епархиальную резиденцию Московской патриархии, ни на роскошную епархиальную резиденцию в Ужгороде, возведенную перед войной чешским правительством для епархиального архиерея, покушений со стороны прихожан и клириков УГКЦ не было.
Тем не менее Московский патриархат пока не собирается отказываться от мифа о притеснениях членов УПЦ МП на Западной Украине. Популярен он у ряда российских политиков.
Для его долгой жизни есть несколько причин. Начнем с того, что имеются люди, прямо заинтересованные в его существовании. Это двое-трое западноукраинских священников и один плодовитый московский публицист, уже десятилетие профессионально выступающие от имени гонимых униатами. Их «невинные» преувеличения давно могли быть разоблачены. Синоду достаточно сформировать и послать туда обычную инспекционную «тройку», но этого не делается. Почему? Может быть, потому что церковные иерархи заинтересованы в нагнетании страстей? Во-первых, это позволяет откладывать в дальний ящик реальный диалог с римско-католической церковью. Во-вторых, любые свои действия против католиков и греко-католиков можно оправдывать мифическими притеснениями православных в Галиции. В-третьих, миф компенсирует психологическую травму, нанесенную церковным иерархам: получается, прихожане и клир и не думали отпадать от Московской патриархии, это злобные униаты отбили у нее православный народ. В-четвертых, ссылаться на «жестокие репрессии» и «невозможность какой бы то ни было деятельности» удобно, чтобы оправдать церковные власти, ничего не делающие для поддержки общин УПЦ МП в Галиции. Галицийские священники жаловались, что ни один из постоянных членов Священного синода за прошедшее десятилетие не посетил их приходы. Даже руководительУПЦ МП митрополит Киевский Владимир (Сабодан) в своих нечастых вылазках в этот регион не заезжает дальше Почаевской лавры (то есть самой окраины Галиции). Что уже говорить о прямых финансовых вливаниях в эти приходы из небедного центра Церкви — Московской патриархии, об отсутствии программ по обучению священников из числа местных жителей, по подготовке миссионеров и учителей воскресных школ, которые могли бы работать в этом регионе, об издании газеты, нацеленной на верующих и потенциальных прихожан УПЦ МП в Галиции.
Московская патриархия в своих требованиях к Ватикану требует некой нормализации ситуации в Западной Украине. Что под этим имеется в виду — не очень понятно. Во всяком случае, если и существует список конкретных требований Московской патриархии, в прессу он не попадал.
Здесь стоит упомянуть и об отношениях УГКЦ с Ватиканом. Влияние католической церкви на УГКЦ сильно преувеличено. Да, греко-католики признают папу своим главой. Да, именно он утверждает епископов этой церкви. Но в остальном УГКЦ абсолютно самостоятельная структура. Более того, в течение столетий украинские греко-католики находились в серьезной оппозиции к католикам-полякам и даже враждовали с ними. Отголоски прежних противоречий отчетливо слышны и сейчас — в УГКЦ сильны позиции тех, кто считает, что проватиканская (одновременно прозападная) ориентация верхушки нынешней церкви является предательством интересов самостийной Украины. В этой связи отношения между греко-католиками и католиками в самой Украине достаточно прохладные (при том что в Галиции по-прежнему значительное количество католических приходов, специализирующихся в основном на обслуживании остатков польского населения этого региона). Если Ватикан не может добиться от УГКЦ полного прекращения антисемитской пропаганды (чем грешит некоторая часть клира и околоцерковных политиков), то что уж говорить об отношениях с православными, которые в отличие от евреев являются совсем не абстрактной проблемой.
Дополнительной и существенной проблемой являются отношения украинских религиозных общин с местными властями. Политическое влияние духовенства УГКЦ, столь весомое в довоенный период, кануло в лету. В роли выразителей национальных чаяний давно выступают политики и интеллектуалы. Отдавая должное значению УГКЦ в прошлом, они не слишком склонны считаться с ней в настоящем. Если в начале 1990-х годов местное руководство в Галиции делало публичные реверансы в стороны УГКЦ (включая финансовую поддержку), то сейчас ситуация принципиально иная. Конфессиональные пристрастия сотрудников аппарата власти стали менее открыты для широкой публики и более разнообразны. Поэтому надежды Московской патриархии на то, что, надавив на своих партнеров в религиозной сфере, ей удастся выбить что-то из областных светских властей (вернуть, дать, отсудить), представляются несколько наивным переносом российских реалий в сферу межгосударственных отношений.
Требования РПЦ к Ватикану о нормализации ситуации можно расценить как желание восстановить «статус-кво» января 1989 года. Понятно, что это нереально. Ни греко-католические, ни православные общины УПЦ КП и УАПЦ не отдадут УПЦ МП ни храмы, ни собственность. Не могут их заставить это сделать ни светские власти, ни их духовные руководители. И даже вдруг это бы случилось — то кем наполнить эти здания, кто там будет служить? У УПЦ МП нет в регионе ни прихожан, ни священников.
Есть ли реальные проблемы, с которыми сталкивается духовенство УПЦ МП, которые могли бы омрачить диалог двух великих конфессий? Земельный участок во Львове или пара обиженных в деревенских скандалах священников вряд ли могут считаться таковыми. Католики тоже могут кинуть на чашу весов и принадлежавшие им некогда в России, Украине и Белоруссии храмы, которые не возвращают, и священников, которых обижают местные православные и науськанные ими представители властей. Что же тогда имеется в виду под «нормализацией»? Единственное, что приходит на ум, это подразумеваемое, но не произносимое слово «компенсация». Выплата Ватиканом больших, очень больших денег за «утраченное имущество», вероятно, вполне могла бы смягчить Московскую патриархию. Может, и галицийским приходам УПЦ МП что-то достанется.
Итак, систематических или «массированных» нарушений прав православных верующих Украинской православной церкви Московского патриархата в Галиции нет — ни со стороны греко-католической иерархии и верующих, ни со стороны местных властей. Несколько инцидентов, случившихся за последние шесть-семь лет, не выходят за пределы статистической погрешности. Более того, в Галиции практически нет и самих верующих, принадлежащих УПЦ МП. Многочисленные общины последователей двух альтернативных православных церквей УПЦ КП и УАПЦ особых проблем с греко-католиками и местными властями не испытывают, к тому же их судьба Московскую патриархию не интересует. Римско-католическая церковь не имеет никакого реального влияния на ситуацию на Западной Украине, к тому же самой «ситуации», т. е. интересов Московской патриархии, в Галиции попросту нет.
Приведённая выше версия униатов на историю УГКЦ перекликается и с их оценкой значения унии, её настоящей деятельности, а также ответных действий РПЦ, которые некоторые авторы [22] называют «неновым средневековьем». Не принимают униаты и обвинений в прозелетизме. С их точки зрения [23], эти обвинении несостоятельны. Да, создание унии, как выразился Архиерейский собор Московского Патриархата в 1994 году, "было продиктовано, в первую очередь, прозелитическими целями". Дурно ли это само по себе? Разумеется, нет - считают униаты. Создание всей Церкви тоже "было продиктовано, в первую очередь, прозелитическими целями". Господь хочет, чтобы все спаслись, чтобы Благовестие достигло всех - и Церковь создана не для самоуслаждения, не для того, чтобы добавить что-либо к Божьей славе, не потому, что у Бога мало прославляющих Его служителей, а для блага тех, кто еще вне Церкви, для обращения их к Богу, для спасения их.
Обвинение в "искусственности" и "прозелитизме" тогда сильно, когда речь идет о насилии, о сознательном, отчаянном попрании человеческой свободы, об использовании царства кесаря даже тогда, когда кесарь явно против Царства Божия. Здесь, как всегда, обличения многое говорят об обличающем и только об обличающем. Униатов обличают в "искусственности" и "прозелитизме" именно те люди, структуры, конфессии, которые сами на протяжении столетий и в наши дни используют или мечтают использовать государство для далеко не нормального охранения и распространения собственной веры. Каждый видит в другом собственный грех: именно Московская Патриархия, как до революции - Святейший Синод - грешит желанием всех обратить к себе, искусственно ограничив для русского человека "выбор вер". Да, униатство было искусственным в первые годы своего существования. Но в прошлом веке, но в нашем веке - уния была естественным состоянием миллионов людей, а вот политика православных церковных властей, вместе со светским правительством запрещавщих унию - была насильственным, противоестественным прозелитизмом (к тому же, и по тому же, совершенно неудачным) [23].
В этом контексте интересным оказывается заявление главы УГКЦ Любомира Гузара [6] : «На смену монопольным попыткам решить проблему единой поместной Церкви в Украине в пользу какой-либо одной из конфессий должно прийти объединение усилий всей христианской общины. Цивилизованное решение судьбы Киевской Церкви может стать настоящей «лабораторией» экуменизма (Иоанн Павел ІІ), лишенного ультимативности и исполненного духа сотрудничества и партнерства. Гармоничные, инклюзивные формы объединения Киевской Церкви (например, в форме единого Патриархата – сквозном историческом воззрении украинцев еще с ХVІІ века) благодаря уникальной сопричастной открытости могли бы стать шансом для центров христианства организовать встречу, чтобы в конце концов найти новые экуменические модели взаимопонимания. В этом случае возможность такого взаимопонимания будет реализовываться не вопреки жизненно важным нуждам украинских Церквей, а по мере готовности Рима, Константинополя и Москвы к сопричастию с Киевом и по мере готовности Киева к сопричастию с ними».
Объединяющим центром, естественно, будет являться УГКЦ, пытающаяся в настоящий момент создать в Киеве Патриархат.
Л. Гузар не случайно цитировал папу Иоанна - Павла II. Отношение к нему униатов можно охарактеризовать следующей выдержкой [26]: «Скандал, начавшийся с протестов Московской патриархии против предполагаемого визита папы римского в Россию, быстро перерос в масштабную антикатолическую кампанию, которая повлияла не только на отношения между этими церквами, но и на межгосударственные отношения России с Ватиканом, США и Польшей. В начале лета 2002 года православно-католическое противостояние, похоже, было далеко от окончания, хотя накал страстей несколько уменьшился.
Папа Римский Иоанн Павел II является одним из символов современного европеизма. Он давно уже стал человеком, олицетворяющим новое понимание западной гуманистической традиции. Он оказался созвучен эпохе, начавшейся после Холокоста и ГУЛАГа. Эпохе, в которой главными ценностями для европейцев стали сострадание и толерантность.
Возможное в то время посещение Иоанном Павлом II России воспринималось российской политической и культурной элитой как знак приобщения к Европе. Болезненно воспринималось и то обстоятельство, что Россия отстает от бывших советских республик (Азербайджана, Армении, Казахстана, Молдавии и Украины), которые папа уже посетил.
Консенсус, сложившийся вокруг предполагаемого посещения понтификом России, встретил сопротивление с неожиданной стороны. Московская патриархия, как правило поддерживавшая все начинания государства, начала высказывать энергичные протесты против визита. По ее мнению, визит невозможен по двум причинам: неурегулированность отношений между церквами на Западной Украине и прозелитическая деятельность (т. е. обращение православных в свою веру) католиков в России».
Естественно, во всём виновата Московская Патриархия - главный противник (с точки зрения Запада) римо - католичества в целом и унии в частности. Но униаты не отчаиваются, поскольку считают, что [23] «сама Россия изнемогает под тяжестью собственной государственной идеи, которая в отсутствие гражданского общества превращается в бремя неудобоносимое и архаично-средневековое. С каждым годом все острее выбор: либо упадок и загнивание во вторичном средневековье, либо прорыв как к политической, так и к религиозной свободе. Если свобода придет - а она уже приходит, по капле - то униатство и в России найдет свое место. Оно никогда не займет места Московской Патриархии, ибо мощь и импозантность этого места - мирские, связанные с государственным и национальным в Церкви, а не собственно с Церковью. Такой мощи Христу и Его Церкви не нужно. Униатство не имеет перспективы в России имперской, националистической. Но не "московское православие", не католичество латинского обряда, не протестантизм, но только униатство, отвергающее государственную идею Руси и при этом творчески соединенное с национальной ее культурой имеет хотя бы самую малую перспективу в России будущего, свободно стоящей перед выбором меж Ксерксом и Христом. Более того, бессмысленно и безнравственно ждать, когда Россия станет свободной, чтобы предложить ей и религиозную свободу (частью которой является именно уния). Религиозная свобода есть не плод, а причина свободы политической. Точнее, политическая свобода есть одно из необязательных (и тем более приятных) следствий освобожденности духовной»
А вот как видит тот же автор будущее унии: «Найдётся ли место унии в будущем, или она обречена быть остатком средневекового недоразумения, "рвения не по разуму"? Может и должно найтись! Православие и католичество не обречены на реальную изоляцию при символическом единстве, согласие на такую изоляцию означало бы неверие в единство, как оно выражено в Символе веры, сведение Символа веры к лживому мифу. А если символическое единство может быть явлено реально, то только в том, что называется унией — в восстановленном единстве с Папой, и надеяться на то, что это как-то можно замять, затушевать, а тем более, отменить — просто неразумно. Более того, восстановление такого единства реально — задача насущная, ибо в Православии и католичестве, существующих порознь (особенно, конечно, в Православии, ибо в нем активно раскручивается механизм обособления) нарастает изоляционизм и национализм. Но, наверное, теперь уже инициатива унии должна исходить с Востока, должна быть внутренне, добровольно явлена Православными, вопреки нежеланию церковных дипломатов и любителей туристических поездок, экуменических "челноков". Такая уния действительно не будет "иезуитской палкой", она будет вызовом и православному, и католическому изоляционизму, она будет не только "византийским обрядом", но явлением православной — русской, византийской, болгарской — духовности, желанием продолжать порученное Христом дело проповеди Евангелия, умением проповедовать Евангелие всё новыми и новыми, не всегда предписанными (хотя никогда не запрещёнными) и всегда творческими путями.»
Вот такой «совет» даётся православным - не критиковать унию, не препятствовать её деятельности, а даже провести «инициативу унии с Востока» для восстановления единства с папой».
Глава 2. Предпосылки и история заключения Брестской унии
Брестской церковной унии посвящено большое количество как исторических работ [4,15,18,38], так и исследований по истории Русской Православной церкви [17,42].
Большинство авторов единодушны в том, что объединение римско-католической и греко-православной церквей представлялось естественным и величественным каждому верующему в единство Вселенской Христианской Церкви. В Восточной Европе XVI века этот идеал был извращен политическими страстями и принял форму подчинения отдельной части Славянской церкви Риму.
С римско-католической точки зрения, объединение, о котором было провозглашено на Соборе во Флоренции в 1439 г. все еще имело силу, несмотря на нежелание русского населения Польши и Литвы признать это. Новые попытки объединения в конце XVI века были результатом взаимодействия разнообразных факторов - политических, социальных, экономических и духовных.
Для того, чтобы лучше понять исторические предпосылки Брестской унии 1596 г., мы должны кратко рассмотреть хотя бы некоторые из сторон той сложной ситуации, такие, как положение западнорусской православной церкви в Литве и Польше; внутренние противоречия в этой церкви; подъем протестантского движения в Польше и Литве; католическая контрреформация.
2.1. Положение Православной церкви после разделения на Московскую и Киево-Литовскую митрополии
После отделения западнорусской церкви от восточнорусской, первая все же осталась зоной влияния патриарха константинопольского. Вслед за разрушением Византийской империи оттоманскими турками патриарх константинопольский оказался в трудном и унизительном положении. Ему нелегко было руководить западнорусской православной церковью и защищать ее, хотя он и пытался делать для этого все возможное. Православная церковь в Польше и Литве нуждалась в подобной защите, поскольку она существовала в рамках двух государств, в которых римско-католическая церковь занимала господствующее и привилегированное положение. Ситуация стала значительно менее благоприятной для русского населения, когда после Люблинской унии украинские области Великого княжества Литовского были переданы под владычество польской короны.
Король Польши был готов вмешаться в жизнь западнорусской церкви во многих отношениях. В первую очередь, он мог (а иногда так и делал) выдвигать кандидата на должность и назначать православного митрополита Западной Руси. Следует заметить, что в отношении римско-католической церкви в Польше назначение нового епископа становилось, как правило, результатом взаимопонимания между королем и папой. В 1589 г. папа официально признал право короля назначать епископов. В случае с православной церковью в Польше и Литве руки короля были практически развязаны, поскольку у патриарха константинопольского не было возможности помешать королю назначить митрополита.
Король обладал обширными полномочиями в церковной администрации, благодаря своему праву патронажа. Это право существовало в практике всех римско-католических государств в Европе, включая Польшу. Что касается православной церкви в Западной Руси, необычность ситуации заключалась в том, что право патронажа принадлежало суверену иной религиозной ориентации. Это могло вести и приводило к разнообразным злоупотреблениям.
Королевское право патронажа включало в себя не только его заботу о приходских церквях и монастырях, но также и о епископах. Первоначально западнорусский православный епископ избирался собранием священнослужителей и мирян. Со временем эта практика прекратилась, и король стал распоряжаться епархиями по своей воле. Некоторые епархии были богатыми и давали хороший доход. В таких случаях получение епархии являлось столь хорошей наградой, как и владение мирской "державой". Король одаривал тех, кто заслужил его милость, не считаясь с духовной чистотой потенциального церковного лидера. Назначенные королем обычно были дворянами, которые не имели непосредственного отношения к церкви. Такого мирянина спешно делали монахом, а затем посвящали в сан епископа. В некоторых случаях назначаемый не испытывал желания принимать монашеский постриг, оставался мирянином и управлял епархией на протяжении нескольких лет в качестве ее администратора, прежде чем дать согласие на посвящение в сан. Большинство этих дворян, даже после того как они становились священнослужителями, не хотели отказываться от мирских утех и продолжали бурную жизнь шляхты. Kaк мирские владыки, они держали в своих замках большую свиту, вооруженную охрану и даже пушки.
Патронаж над приходскими церквями и монастырями осуществлялся не только королем, но и дворянами, и городами. Первоначально право патронажа над церковью или монастырем принадлежало тому феодалу или городу, который выстроил эту церковь (или монастырь). Чтобы обеспечить церковь или монастырь, патрон часто даровал им земельные угодья. Со своей стороны, он сохранял за собой право выбирать настоятеля (или аббата). Частные основатели православных монастырей и церквей, как правило, сами были православными. Чтобы поддержать колонизацию малонаселенных земель Галиции, короли основали там ряд православных монастырей. Однако, пользование земельными угодьями, которыми наделялись монастырь или церковь, было подчинено общим законам страны. Угодье, включая расположенный на нем храм, могло быть заложено, продано, или обменяно на другое, и новый владелец такого угодья приобретал вместе с землей право патронажа над церковью. Таким путем неправославный человек мог становиться патроном православного монастыря или церкви.
Для русского православия характерен термин ктитор (основатель). Хороший и добросовестный ктитор, принадлежавший к той же религиозной конфессии, что и прихожане, мог быть очень полезен для церкви или монастыря, находящегося под его опекой. Неправославный или безответственный православный ктитор мог нанести немало вреда.
Из-за безрассудного отношения короля к делам в православных приходах православие в Западной Руси серьезно пострадало. Рассмотрим, к примеру, случай с епископом Холма, Феодосием Лозовским, дворянином по происхождению. Он добивался прибыльной епархии во Владимире-Волынском, хотя еще был жив старый епископ. Ранее король назначил преемником этого епископа дворянина Иону Красенского и выдал ему соответствующую грамоту. Однако после смерти в 1563 г. владимирского епископа король переменил свое мнение и назначил во Владимир-Волынский епископа Феодосия (видимо, за вознаграждение). Иона Красенский не мог допустить, чтобы владимирская епархия выскользнула у него из рук. Взяв с собой прежнюю королевскую грамоту, он поспешил во Владимир и поселился там в епископском замке. Затем, оставив своего сына Василия защищать его интересы, он отправился искать справедливости к королю. Тем временем епископ Феодосии направился с армией (примерно 2500 солдат и девять пушек) во Владимир. Василий Красенский бежал из епископского замка и сдался Феодосию. Король приказал Феодосию явиться к нему на суд по этому делу